В тот день, когда астронавты приземлились на Луне, непосредственно после этого события телевизионный репортер брал интервью у людей из толпы, собравшейся в Центральном парке. Одним из ответов на его вопрос о том, чего они ожидают, был ответ: "Увидеть внебортовую активность". Эта фраза "вне-бортовая активность" вынуждает нас остановиться. Главное слово в ней состоит из пяти слогов и является техническим термином; как и многие технические термины оно говорит о том, с чем астронавты не собираются имеют дела (в?(ебортовая), а не о том, что они собираются делать. Слово "активность" может обозначать любой совершаемый под солнцем акт: плавание, полет, ползание, ныряние и т. д. В этой фразе нет никакой поэзии, ни одного значения, которое не было бы техническим, ничего личного. В итоге мы обнару живаем, что многосложная фраза означает "ходить по Луне". Но это — поэтическое выражение. Состоящее из слов не длиннее двух слогов, взятых непосредственно из нашей жизни (начиная с того возраста, когда каждый из нас учился ходить), оно ассоциируется с романтикой Луны. На деле оно правдивее, чем его научный синоним, в том смысле, что оно говорит не о чем-то абстрактном, а о действии, совершаемом людьми, такими же как вы и я.
Чем более мы становимся технизированными при отсутствии параллельного развития смысловой наполненности личного общения, тем более мы становимся отчужденными. Общение при этом замещается сообщением.
Разрушение общения есть духовный процесс. Слова черпают свою коммуникативную силу из факта их причастности к символам. Собирая смыслы в единый гештальт, символ обретает качество имени, указывающего на превосходящую его реальность. Символ дает слову силу приводить к одним смыслам от эмоциональной приверженности другим. Разрушение символов есть, поэтому, духовная трагедия. Символ всегда предполагает большее, нежели то, что он в себе содержит, он с необходимостью коннотативен. Поэтому и слова в той мере, в какой они причастны символу, указывают на нечто большее, нежели то, что они функционально способны сказать; большое значение имеет здесь послевкусие, расходящиеся волны смысла, появляющиеся подобно кругам при бросании камня в озеро, коннотативный аспект слов в противоположность деннотативному. Это гештальт, подобный тому, что использует поэт. Форма возникает из самого говорения слов — именно поэтому люди склонны становиться более поэтичными, когда сообщают о чем-то, будучи в состоянии стресса.
Все это, конечно, прямо противоположно тому, чему нас учили. Нас учат, что чем более специализированным и ограниченным является слово, тем точнее мы выражаемся. Точнее — да, но не более правдиво. Придерживаясь этой точки зрения, мы стремимся сделать язык все более техническим, безличным, объективным, пока мы не начинаем говорить чисто научными терминами. Это единственный узаконенный способ общения, разумеется, процветающий в эпоху технологий. Но его завершение — это компьютерный язык; и то, что я в действительности хочу знать о моем друге, прогуливающемся рядом со мной за городом, отсутствует в нем, как если бы мы находились в двух вакуумных камерах.
Ключевой проблемой является различие между опытом и тем, что молодое поколение называет "просто мышлением" или "просто словами". Для нас здесь это особенно важно, поскольку исторически "опыт" противопоставляют также невинности. "Невинная" девушка — это девственница, тогда как девушка или женщина, имевшая половые сношения — опытная[37]. Опыт ставится во главу угла в противовес "идеям". Экзистенциализм, к примеру, часто ошибочно принимают за отрицание мышления; и новые его приверженцы, читая Сартра и Тиллиха, часто бывают удивлены, обнаруживая, что эти экзистенциалисты являются мыслителями и логиками огромной силы.
Опыт ставит акцент на действии, переживании чего-либо, или чувствовании его так, "как человек чувствует вкус яблока во рту", если цитировать Арчибальда Маклиша. Приобретая опыт чего-то, мы позволяем его смыслу проникнуть в нас на всех уровнях: чувства, действия, мысли, и, в конечном итоге, принятия решения, поскольку решение есть акт обращения своего Я на избранный путь. Страстная жажда опыта есть стремление более полно включить себя в картину происходящего, ибо опыт тотален. Опыт ставится во главу угла в противовес всякому усеченному видению человека. Бихевиоризм, к примеру, несомненно отвечает какой-то части опыта, но когда бихевиоризм превращается в тотальный способ понимания человека и в жизненную философию, доходящую до интеллектуальной наивности, он становится деструктивным.
37
Во Франции и сейчас, если у вас спрашивают, есть ли у вас опыт, подразумевается сексуальный смысл.