– Значит, тебе нужно бренди? Из Веракруса? Это противозаконно.
– Не бренди. Бренди мне не нужно.
– А пиво, скажешь, плохо? – Поскрипывая ботинками по плиткам, он развязно, начальственно вышел на середину комнаты – губернаторский родственник! – И пригрозил: – Мне ничего не стоит тебя посадить.
Человек в поношенной одежде сказал, как и полагалось, приниженно:
– Конечно, ваше превосходительство…
– Думаешь, только мне и дела что поить каждого попрошайку, который…
– Я бы не стал вас беспокоить, но вот этот человек…
Губернаторский брат сплюнул.
– Но если вашему превосходительству угодно, я уйду…
Тот резко проговорил:
– Я человек мягкий. Всегда делаю одолжение людям… когда это в моих силах и никому не вредит. Я человек с положением, понимаешь? Спиртное получаю легально.
– Да, конечно.
– И беру за него столько, сколько оно мне самому стоит.
– Конечно, конечно.
– А не брать, так по миру пойдешь. – Ступая осторожно, точно ему жали ботинки, он подошел к кровати и откинул одеяло. – Болтать любишь? – бросил он через плечо.
– Нет, я умею держать язык за зубами.
– Болтать-то болтай, только знай кому. – В тюфяке была большая дыра; он вытащил из нее пук соломы и снова запустил туда пальцы. Человек в поношенной одежде с деланным безразличием устремил взгляд на скверик за окном, на темные глинистые берега и на мачты парусников; позади них вспыхивали молнии, гром стал слышнее.
– Вот, – сказал губернаторский брат. – Это я могу тебе дать. Хорошее бренди.
– Да мне, собственно, не бренди нужно.
– Бери, бери, что дают.
– Тогда, пожалуй, верните мне мои пятнадцать песо.
Губернаторский брат вскричал:
– Пятнадцать песо? – Нищий поторопился объяснить, что этот человек хочет купить и немножко вина, и бренди. Сидя на постели, они стали яростно торговаться вполголоса. Губернаторский брат сказал: – Вино трудно достать. Бренди две бутылки я тебе дам.
– Одну бренди, а вторую…
– Это лучшее бренди. Из Веракруса.
– Но я пью вино… Если бы вы знали, как мне хочется вина…
– Вино я получаю по дорогой цене. Сколько ты можешь еще заплатить?
– У меня осталось всего-навсего семьдесят пять сентаво.
– Тогда бери бутылку текилы.
– Нет, нет.
– Ну, давай еще пятьдесят сентаво. Бутылка большая. – Он снова начал копаться в тюфяке, вытаскивая оттуда солому. Нищий подмигнул человеку в поношенной одежде и показал, будто откупоривает бутылку и наливает вина в стакан.
– Вот, – сказал губернаторский брат. – Хочешь – бери, хочешь – нет.
– Возьму, возьму.
Губернаторский брат сразу оставил свой грубый тон. Он потер руки и сказал:
– Вечер какой душный. Дожди в этом году, наверно, рано начнутся.
– Не окажет ли мне ваше превосходительство честь выпить бренди в ознаменование моей покупки?
– Ну что ж… можно.
Нищий отворил дверь и крикнул, чтобы принесли стаканы.
– Давно я не пил вина, – сказал губернаторский брат. – Для тоста оно, пожалуй, больше подходит.
– Конечно, – сказал человек в поношенной одежде. – Как вашему превосходительству будет угодно. – С мучительным беспокойством он смотрел, как бутылку откупоривают. Он сказал: – Если позволите, я лучше выпью бренди, – и заставил себя улыбнуться кривой улыбкой, глядя на убывающее в бутылке вино.
Сидя на кровати, все трое чокнулись; нищий пил бренди.
Губернаторский брат сказал:
– Это вино моя гордость. Прекрасное вино. Самое лучшее – из Калифорнии. – Нищий подмигнул, сделал знак рукой, и человек в поношенной одежде сказал:
– Еще стаканчик, ваше превосходительство, и могу ли я порекомендовать вам… бренди.
– Бренди хорошее, но я все-таки выпью вина. – Они наполнили свои стаканы. Человек в поношенной одежде сказал:
– Я хочу взять вино домой… угощу свою старушку. Она любит пропустить стаканчик.
– И правильно делает, – сказал губернаторский брат, осушая свой стакан. – Значит, у тебя есть старушка?
– У всех у нас есть.
– Ты счастливчик. Моя умерла. – Его рука потянулась к бутылке, схватила ее. – Иной раз тоскую по ней. Я звал свою «дружок». – Он наклонил бутылку над стаканом. – С твоего разрешения?
– Пожалуйста, ваше превосходительство, – уныло проговорил человек в поношенной одежде и сделал большой глоток бренди. Нищий сказал:
– Старушка и у меня есть.
– Ну и что? – оборвал его губернаторский брат. Он откинулся к стене, и кровать под ним скрипнула. Он сказал: – Я всегда говорю, женское влияние благотворнее мужского, женщина склоняет нас к миру, добру, милосердию. В годовщину смерти моей старушки я хожу на ее могилу – с цветами.
Человек в поношенной одежде чуть не икнул, но сдержался из вежливости.
– Если бы я тоже мог…
– Но ты же сказал, что твоя мать жива.
– Я думал, вы говорите о своей бабушке.
– Что я могу о ней сказать? Я ее даже не помню.
– Я тоже.
– А я помню, – сказал нищий.
Губернаторский брат сказал:
– Ты слишком много болтаешь.
– Может, послать его, чтобы завернул бутылку? Как бы меня не увидели с ней. Я не хочу подводить ваше превосходительство.
– Подожди, подожди. Куда нам торопиться? Ты здесь желанный гость. Все, что есть в этой комнате, все к твоим услугам. Выпей вина.
– Пожалуй, бренди…
– Тогда с твоего разрешения… – Он наклонил бутылку и пролил немного вина на одеяло. – О чем это мы говорили?
– О наших бабушках.
– Нет, не о них… Я свою даже не помню. Самое первое мое воспоминание…
Дверь отворилась. Хозяин сказал:
– Начальник полиции поднимается по лестнице.
– Прекрасно. Проведите его сюда.
– А это ничего?
– Конечно. Начальник хороший человек. – Он сказал, обращаясь к своим собутыльникам: – Но на бильярде с ним держи ухо востро.
В дверях появился коренастый мужчина в фуфайке, в белых штанах и с револьвером в кобуре. Губернаторский брат сказал:
– Входи, входи. Как твои зубы? Мы тут говорим о наших бабушках. – Он резко сказал нищему: – Подвинься. Уступи место хефе.
Хефе стоял в дверях, вид у него был несколько смущенный. Он сказал:
– Так, так…
– У нас тут небольшая пирушка. Может, присоединишься к нам? Сочтем за честь.
При виде вина лицо у хефе сразу просветлело.
– Ну что ж, стаканчик… пива всегда кстати.
– Правильно. Налей хефе пива. – Нищий налил вина в свой стакан и подал его хефе. Тот сел на кровать и выпил, потом сам взял бутылку. Он сказал:
– Хорошее пиво. Очень хорошее. У вас только одна бутылка? – Человек в поношенной одежде смотрел на него, застыв от волнения.
– Увы, только одна.
– Ваше здоровье!
– Так о чем же, – спросил губернаторский брат, – мы говорили?
– О вашем первом воспоминании, – сказал нищий.
– Первое мое воспоминание… – не спеша начал хефе. – Но этот господин ничего не пьет.
– Я выпью бренди – немножко.
– Ваше здоровье!
– Ваше здоровье!
– Первое, что мне запомнилось более или менее ясно, это мое первое причастие. Ах, какой душевный трепет оно вызвало! Я стоял в окружении родителей…
– Сколько же у тебя их было?
– Двое, конечно.
– Тогда они не могли тебя окружать, на это требуется по крайней мере четверо. Ха-ха!
– Ваше здоровье!
– Ваше здоровье!
– И вот какая ирония судьбы. Мой тяжкий долг повелел мне присутствовать при расстреле того старика, священника – от которого я принял первое причастие. Не постыжусь признаться, по у меня лились слезы. Я утешаю себя тем, что он, вероятно, причислен к лику святых и молится за нас. Не каждый заслужил заступническую молитву святого.
– Неисповедимы пути…
– Да, жизнь – это загадка.
– Ваше здоровье!
Человек в поношенной одежде сказал:
– Стаканчик бренди, хефе?