— Страшно, — сказал он, споткнувшись о связку бананов.
— А вы не можете бежать отсюда?
— Я пытался месяц назад. Пароход отходил, но тут меня позвали.
— Вы были кому-то нужны?
— Я оказался ей не нужен, — сказал он с горечью.
Теперь Корэл могла видеть его лицо на фоне звезд. О таком лице ее отец сказал бы, что оно не внушает доверия.
— Теперь видишь, — сказал он, — насколько я недостоин, раз так говорю.
— Недостоин чего?
Он прижал к себе свой чемоданчик и спросил:
— Какой сейчас месяц? Еще февраль?
— Нет, сегодня седьмое марта.
— Я редко встречал людей, которые знают числа. Через месяц или недель через шесть начнутся дожди. Когда начнутся дожди, — пояснил он, — я буду почти в безопасности. Понимаешь, полиция тогда не сможет передвигаться.
— Дожди для вас лучше? — спросила она: любознательность была у нее в характере. Билль о реформе, битва при Гастингсе и кое-что из французского языка уложились в ее голове, как в копилке. Она хотела иметь точные ответы на все вопросы и жадно их поглощала.
— Ах нет, нет! Дожди означают, что еще шесть месяцев придется жить вот так.
Он обгладывал цыплячью ножку. Девочка ощутила запах у него изо рта. Он был неприятен, напоминал о чем-то, слишком долго лежавшем на жаре.
— Я бы предпочел, чтобы меня схватили, — сказал он.
— Но разве вы не можете, — логично заметила она, — просто выдать себя?
На ее ясные и четкие вопросы у него были такие же ответы.
— Боль! — сказал он. — Самому пойти на такую боль невозможно. Да и мой долг не допустить, чтобы меня схватили. Видишь ли, моего епископа давно здесь нет. — Им владела курьезная педантичность. — Это мой приход.
Он нашел лепешку и стал жадно есть ее.
— Ситуация! — сказала она важно. Ей было слышно, как он пьет из бутылки.
— Я пытаюсь вспомнить, — проговорил он, — каким счастливым я был прежде.
Светляк, словно фонарик, осветил его лицо, лицо бродяги; что могло когда-то озарять его счастьем?
— В Мехико, — сказал он, — сейчас читают «Бенедиктус»[13]… Там епископ… Как по-твоему, вспоминает ли он хоть иногда?.. Они даже не знают, что я жив…
— Вы, конечно, можете отречься.
— Не понял…
— Отречься от вашей веры, — пояснила она, используя слово из «Истории Европы».
— Это невозможно! — сказал он. — Совершенно невозможно. Я ведь священник. Это не в моей власти.
Девочка внимательно слушала.
— А, это как родимое пятно, — сказала она. Ей было слышно, как он жадно допивал пиво. — Я могу поискать бренди у папы.
— Нет, нет. Ты не должна воровать.
Он прикончил бутылку: в темноте раздался долгий свистящий звук, должно быть, не осталось ни капли.
— Мне нужно идти, — сказал он. — Немедленно.
— Вы всегда можете вернуться.
— Это не понравится твоему отцу.
— Ему не надо знать, — ответила она. — Я сама позабочусь о вас. Моя комната как раз напротив этой двери. Постучите мне в окно. Давайте условимся о коде, — добавила она серьезно. — Понимаете, может постучаться кто-нибудь другой.
— Мужчина? — спросил он в ужасе.
— Как знать? Кто-нибудь еще, кто скрывается от властей.
— Ты это серьезно? — спросил он в полной растерянности.
— Такое бывает, — ответила она беспечно.
— Уже бывало?
— Нет, но, думаю, будет. Я должна быть наготове. Постучите три раза: два, тире и точка.
Он вдруг по-детски прыснул:
— Как это — тире?
— Вот так…
— То есть просто громко?
— По азбуке Морзе это тире.
Ему было трудно сосредоточиться, и он сказал:
— Ты очень добрая. Помолись за меня.
— Я в это не верю.
— В молитву?
— Я не верю в Бога. Я потеряла веру, когда мне было десять.
— Что ж, — сказал он. — Ну, тогда я буду за тебя молиться.
— Пожалуйста, — отозвалась она покровительственно. — Если вам хочется. Если вы еще придете, я научу вас азбуке Морзе. Это вам пригодится.
— Зачем?
— Когда вы спрячетесь на плантации, я смогу зеркалом сообщать вам данные о передвижении противника.
Он слушал серьезно.
— А тебя не увидят?
— Нет, — сказала она, — я всегда придумаю объяснение.
С неумолимой логикой она отметала все возражения.
— До свидания, дитя мое, — сказал он. Он помедлил у двери. — Если молитва тебя не интересует, то, может быть, тебе понравится… Я знаю один занятный фокус.
— Фокусы я люблю.
— Для этого нужны карты. У тебя есть?