− Ты чуть от смеха не лопнул, − спокойно объяснил Юра.
− Ага. А желаний, между прочим, всего два осталось, − добавила Аня.
− Считайте, что я своё уже использовал, − вздохнул я, − только вы в своих желаниях про меня не забудьте.
− Чего будешь желать? – спросил Юра у Ани.
− Попробуем еще раз в путешествие отправиться. Хорошее желание. Только молчите все, − посоветовала Аня, − а то видели, как бывает?
Мы покивали в ответ. Аня сосредоточенно глаза чуть верх закатила, вспоминая, что же хотела сказать. И вдруг как раскашлялась, горлом поперхнулась и сквозь кашель выругалась:
− Кхе..кхе..кхе..да чтоб вам всем пусто было.
Мы сначала и не поняли, что произошло. Вроде, всё как прежде, сидим на кухне. Только как-то не по себе стало. А что именно случилось – непонятно. А потом понял − я словно выпотрошенная кукла. Но меня это не пугало, ноль эмоций. А откуда им взяться? Где это видано, чтобы чучело, набитое пустотой, о чем-то переживало.
Не знаю, долго это продолжалось или нет, но когда Аня сказала:
− Кажется, отпустило.
Мы поняли – да, отпустило. Пустота сменилась жаром. Это раскаленные до предела нервы дали о себе знать.
− Ну, ты молодца, − укоризненно поглядев на Аню, лишь и сказал Юра.
− А сами-то.
− У нас осталось одно желание, − напомнил я.
− Если мы еще раз это сделаем, за последствия я не отвечаю, − устало проговорил Юра.
− Но надо же с ним что-то делать, − не отступали мы с Аней, − с последним желанием-то.
− А какое желание? – спросил Юра. – Если в том же духе, то я пас.
− Нет, с последним желанием мы будем предельно осторожны и внимательны, − пообещала Аня.
− И что пожелаем?
− Любви и счастья, − сразу предложил я.
− Кому?
− Всем.
− С этим никакое конопляное зернышко не справиться, поверь мне, − вздохнул Юра. – Надо что-нибудь реальное.
− Тогда сто тысяч литров лучшего вина, − не унимался я.
− Сопьемся, − поморщился Юра. – Подумай, к чему ты нас склоняешь.
− Идея! – воскликнула Аня. – Давайте, вызовем Андрея и Таню обратно! Вот весело будет!
− Давайте! – тут же согласились мы.
Как порешили, так и сделали.
− Хорошо бы нам сейчас Андрея и Таню увидеть, − хитро ухмыляясь, проговорил Юра и дунул струйкой дыма в ту сторону, где предположительно должны были появиться наши друзья.
Мы отодвинулись от этого места. Сейчас, думаем, прилетят обратно, на ногах не удержаться и упадут.
Только не тут-то было. Вдруг перед нами, как на широкоформатном экране кинотеатра, появляется картина, на которой наши Андрей и Таня едут на белом слоне, увешанные цветочными гирляндами. Оба счастливые и смеются. А слон так высоко хобот задрал и что-то протрубил. Но мы ничего не слышали, только видели всё это.
Понаблюдали мы за картинкой пару минут, и она исчезла.
− Ну вот, все желания и исполнилось, − сказала Аня.
− Здорово, − проговорил Юра, − я такого никогда не видел.
А я промолчал. Всё равно, подумал я, раз уже и зерна желания исполняют, то этим всё не кончится. Скоро еще какой-нибудь способ найдется.
Дом мертвецов
В этом городе я никого не знал. Я приехал не к кому-то, а к морю. И первые четыре дня провел на пляже. Ночевал под присмотром полнеющей луны и слушал плеск волн.
«Что это за жизнь такая? – спрашивал я себя, представляя, что это огромная луна спрашивает меня. – На что ты её променял? Что отдал и что приобрел? Чем пустынный ночной пляж лучше уютной кровати?»
«Ничем, – отвечал я. – Честное слово, ничем. Так получилось».
Неделей раньше я гостил у друга в Варшаве, удивлялся незнакомой жизни, впервые оказавшись за границей. Целыми днями ходил по городу и смотрел, смотрел. Пока однажды утром не вспомнил, что несколько лет не видел море. Изучил карту Польши, висевшую на стене, и в тот же день налегке со школьным рюкзаком и двадцатью долларами в кармане на попутных машинах отправился в дорогу. Поздно вечером я уже нырял в прогретые июльским солнцем воды Гданьского залива.
Пять дней я жил под открытым небом. Варил гороховую похлебку на костре. На рассвете нагишом прыгал в море, а после собирал ракушки. В общем, чувствовал себя свободным человеком. И лишь на пятый день, когда дикий пляж каждой песчинкой проник ко мне в рюкзак, в волосы, в одежду и под одежду, хрустел на зубах, словно я питался одной стеклянной посудой, я понял – последние деньги нужно, не жалея, потратить на уют, кровать и ванну.
Двери с объявлениями о сдаваемых комнатах попадались, чуть ли ни на каждом шагу, но я не стал стучаться в первую попавшуюся. Для начала я прислушивался, что за ними творится. Этому я научился у подруги, она была звездочетом и знала, как считывается окружавшее биополе. «Такие вещи не объяснишь словами, – говорила он, – либо ты их чувствуешь, либо нет». Я чувствовал.