***
Для того чтобы обсудить сложившееся положение, Северусу не пришлось искать Поттера. Тот самостоятельно заявился в кабинет зельеварения сразу после окончания послеобеденных уроков, тем самым показав, что прекрасно ориентируется в текущих событиях и понимает необходимость разговора, даже если он будет и не очень приятен.
– Проходите, мистер Поттер, – Снейп указал ему на ближайший к профессорскому стол, предлагая присесть.
– У вас есть предложения по поводу статьи? Рита – тетка шустрая. Если сейчас ее Дамблдор и удержит на расстоянии, то после первого числа, когда в Хогвартс хлынет толпа жадных до зрелищ обывателей, нам не отвертеться от ее вопросов, – вполне зрелый взгляд Гарри на реальность не то чтобы поразил Северуса, но ему было приятно иметь дело со взрослым парнем, а не с истеричным подростком.
– А что выдумывать? В данном случае правда мне кажется самым выгодным вариантом для ответов на ее каверзные вопросы, – пожав плечами, высказался Северус, подумав: «И когда это Поттер научился так непринужденно разговаривать на серьезные темы? Совсем я ничего не замечал».
– Значит – любовь к театру? – улыбка скользнула по губам Поттера, делая его еще симпатичнее, и Северус вдруг осознал, что пришлось приложить усилие, чтобы перестать пялиться на него. Только теперь Снейп обратил внимание, что Гарри снял очки, хотя по школе ходил в своих «стеклышках». «И что бы это значило?» – задался он вопросом, а вслух уточнил:
– Можно брать шире – любовь к искусству.
– Какое всеобъемлющее определение. Мне оно нравится, – Гарри даже кивнул, подтверждая свои слова.
– Мистер Поттер, мне, пожалуй, следовало начать нашу беседу с извинений. Ведь это из-за моих действий появилась эта статья, – Снейпу стало интересно посмотреть, как среагирует Поттер на такое признание.
– Статья появилась из-за действий пронырливых репортеров. Я уверен, что без кого-то из нашей труппы не обошлось, – в тоне Гарри не слышалось ни толики расстройства или жажды мести – одна лишь констатация факта. – А ваша подсказка личным примером пошла на пользу нашей постановке. Я ведь не ошибаюсь? У меня сносно теперь получается та сцена?
– Напрашиваешься на комплимент? Или… – Северус спохватился – он чуть не произнес вслух предположение, что Поттер жаждет повторить поцелуй.
– Для дела можно и «или», – выявил свою прозорливость Поттер, словно догадался о недосказанном. – Мы же договорились, что все во имя любви к искусству. И не обращайте внимания на писак. Это их кусок хлеба – строчить пасквили и тем самым развлекать обывателей, – Гарри развел руками, показывая, что уже давно разобрался в «основах журналистики». Ему действительно за последние годы не раз пришлось красоваться на первых полосах газет – и далеко не всегда там звучали похвалы. – Не будем отбирать у Риты заработок. Зато какая реклама нашему спектаклю! – произнеся фразу, Гарри вдруг стал серьезным. Он задумчиво покусал губу, отчего та стала яркой, как вишня. – А если это и в самом деле реклама?
– Все может быть, – Северус тоже уже по-быстрому прикинул, что подобное вполне вписывалось в характер одного любителя сладостей, который очень удачно потрепал нервы своими замечаниями в тот день, когда был сделан скандальный колдоснимок.
– И мы оба догадываемся, кто в таком случае за этим стоит. Кандидатура единственная, – хмыкнул Гарри. – Осталось выяснить, кто снимал.
– Но это, мне кажется, можно легко узнать, если взять у… «кандидатуры» Думосбор. Следует просто соотнести ракурс съемки с тем, кто стоял за кулисами именно в том месте, – Снейп обратил внимание, что они с Поттером теперь выглядели как заговорщики. Но, как ни странно, его это ничуть не смущало. Было похоже, что тот злосчастный поцелуй стал каким-то переломным моментом, после которого Северус начал смотреть на Гарри другими глазами, хотя и осознал это только сейчас. «Гарри… Я уже мысленно зову его по имени, – заметил Снейп. – А ведь и в самом деле – я почти всех из артистической братии временами называл по имени, кроме него – Гарри. Странно, и что мне мешало? Уж не детская же вражда с его папашей. Или все же она?»
– Могу предположить, что Думосбор нам не дадут – будет срочно найдена тысяча причин, почему нам не стоит в этом разбираться. Но в личности снимавшего я и без этого почти не сомневаюсь. Нужно только за ним проследить повнимательнее, – Гарри азартно потер ладони.
– Криви? – Северус тоже догадывался о «шпионе». Колин Криви обычно не расставался со своей старенькой колдокамерой, и теперь казалось подозрительным, что он ни разу не принес ее на их репетиции.
– Он, – подтвердил Гарри. – Раз мы обо всем договорились, то я пойду?
– Конечно. Встретимся завтра в нашем театре, – Северусу показалось, что Поттер не очень горел желанием уходить.
– И проследим за Колином. Не завидую я ему, если он спалится, – засмеялся Поттер, направляясь к выходу из кабинета, даже не представляя, насколько Снейпу захотелось поддержать его и хотя бы улыбнуться в ответ. Но Северус не пошел на поводу у эмоций, хотя в долгу и не остался, решив смутить Поттера:
– Обязательно проследим, Гарри.
Ответом были подозрительно заблестевшие глаза и кивок головой, словно у Поттера отнялась речь. Северус остался собой доволен: провокации – его конек.
***
На следующий день в «Ежедневном Пророке» продолжали мусолить тему неуставных отношений учителя и студента, хотя ни тому, ни другому не могли поставить в вину нарушение закона или каких-то предписаний. Совершеннолетние маги были вольны в выборе сексуального спутника жизни. Все осуждения носили исключительно субъективный характер.
Хорошо, что путь совам в школу был открыт только во время обеда, иначе ни Снейп, ни Поттер не смогли бы спокойно присутствовать на занятиях – вопиллеры и жалобные письма в поддержку «сиротки», завалившие их столы в Большом зале, удалось уничтожить практически скопом. Хотя несколько самых прытких посланий до своей гибели в огне успели огласить на весь зал то, что Северус Снейп – извращенец и совратитель малолетних, которого следует лишить детородных органов, раз он не собирается использовать их по назначению – для размножения. Снейп со стоическим высокомерием на лице методично уничтожал все подлетавшие к нему вопиллеры, сброшенные предусмотрительными совами почти от самого свода зала – попасть под раздачу недовольного волшебника они не стремились. Гарри, как ни странно, тоже получил свою долю едких и гневных обвинений в том, что негоже так млеть в руках старика-педофила, а следует осчастливить своим вниманием какую-нибудь молодую ведьму. Скорее всего, авторы этих осуждений имели в виду себя. К концу обеда охота за вопиллерами стала всеобщим развлечением – студенты-старшекурсники и профессора соревновались, кто окажется проворнее и первым достанет крикливое послание обезвреживающими чарами.
Студенты косились на Гарри, шушукались по углам, некоторые пытались выяснить – встречаются ли они со Снейпом, однако никто не рисковал делать замечания после того, как Поттер на следующий день за завтраком заявил, что не потерпит сплетен за своей спиной, подтвердив это волной магии, заставившей свечи под потолком замигать. Уж о том, что природа одарила Гарри недюжинной магической силой, знали все, за это и уважали героя и победителя Волдеморта, хотя он сам и не кичился подобным. Но изредка ему все же приходилось пользоваться зрелищными доказательствами своих возможностей, чтобы обеспечить себе спокойное существование, вот как и в этот раз. Дамблдор всегда был недоволен такими его выходками, убеждая, что любовь сильнее страха. На что Гарри обычно отмалчивался, а про себя думал, что на любовь большинство почему-то привыкли отвечать вмешательством в его личную жизнь.