В воздухе стоял густой туман, поднимавшийся из огромных заводей, усеивавших залив. Стояла непроглядная тьма, но море можно было различить благодаря множеству фосфоресцирующих бликов, пересекавшихся в разных направлениях.
Гребни волн, казалось, искрились, а бахрома пены, выброшенной прибоем на берег, испускала таинственный свет.
Отдельные участки моря, чёрные как чернила, начинали вдруг ярко светится, словно освещённые изнутри мощной лампой.
— Фосфоресценция! — воскликнул Венс.
— Чёрт бы её побрал! — проворчал Ким. — Можно подумать, что рыбы объединились с имперцами, дабы помешать нам выйти в открытое море.
— Нет, — ответил многозначительно Венс, кивая на ношу в лапах медведя. — Море сегодня иллюминированно, чтобы принять Лóрна красного.
— Наверное, так, — заметил Ким.
Деóн белый внимательно вглядывался в море. Прежде чем дать сигнал к отправлению, он хотел убедиться, не рыщет ли в заливе эскадра адмирала Сальгáра.
Повернувшись на север, он увидел на фоне светящегося моря большое тёмное пятно, ясно выделявшиеся на горизонте.
— «Адефáгос» там, — сказал белый лис. — Ищите шлюпку и в путь.
Ким и Венс поспешно устремились к северу, внимательно осматривая мангры, чьи корни и пожелтевшие листья омывались фосфоресцировавшими волнами.
Пройдя по берегу около километра, они отыскали шлюпку, благодаря отливу оказавшуюся на берегу и быстро вскочив в неё, пригнали к тому месту, где их ждали капитан с медведем.
Уложив между банками тело, завёрнутое в чёрный плащ и закрыв ему лицо капюшоном, они принялись грести изо всех сил. Шóко с аркебузой, устроился на носу, белый лис же сел на корму напротив тела брата.
Он снова погрузился в мрачную тоску. Обхватив голову лапами и упиревшись локтями в колени, он ни на минуту не спускал взгляда с погибшего брата, очертания тела которого проглядывались сквозь траурное покрывало.
Погрузившись в свои мысли, он, казалось, позабыл обо всём на свете: о товарищах, о корабле, огромным китом маячившем на фоне светившегося моря, об эскадре адмирала Сальгáра.
Он ни разу не шелохнулся и можно было подумать, что он не дышит.
Тем временем шлюпка быстро скользила по волнам, всё более удаляясь от берега. Море полыхало вокруг огнём, а вёсла поднимали фонтаны переливчатых брызг, зачастую казавшихся настоящими искрами.
На волнах резвились многочисленные моллюски, которые словно принимали участие в этой оргии света. То и дело попадались огромные медузы. Шарообразные пелагические организмы солнечным зайчиком скакали в воде, подхлёстываемые порывами ночного бриза. Грациозные малитéи с их странными придатками в виде мальтийского креста светились, словно раскалённая лава. Акалéры сверкали так, словно были усеяны настоящими бриллиантами. Очаровательные велéллы испускали из-под своеобразного паруса пучки нежно-голубоватого света, а косяки морских огурцов с круглым телом, усеянным острыми шипами, мерцали таинственным зеленоватым светом.
Разнообразные рыбы то появлялись, то исчезали, оставляя за собой светящийся след, причудливые по форме полипы раскачивались в разные стороны, переливаясь всеми цветами радуги.
Подгоняемая крепкими лапами обоих пиратов, шлюпка быстро разрезала светящиеся волны, вздымая кверху мириады сверкающих брызг. Её чёрная масса отчётливо вырисовывалась на фоне пламеневшего моря и она явила собой отличную мишень для пушек имперцев эскадры, окажись адмирал Сальгáр в этих водах.
Не переставая энергично грести, оба пирата время от времени беспокойно поглядывали вокруг, словно боясь внезапно наткнуться на вражеский корабль.
Торопились они ещё и потому, что места себе не находили от неприятных предчувствий. Таинственный свет моря, тело повешенного на борту шлюпки, присутствие печального белого лиса, облачённого в траурное одеяние, наводили на них суеверный ужас и они только о том и помышляли, чтобы поскорее оказаться на борту «Адефáгоса» со своими товарищами.
До корабля, устремившегося им навстречу, оставалось не больше мили, как вдруг до их слуха донёсся странный крик, похожий на тяжкий стон, перешедший в рыдание.
Оба пирата разом перестали грести и начали испуганно озираться вокруг.
— Ты… ты слышал? — заикающе спросил Венс, чувствую что холодный пот выступил у него на лбу.
— Да, — ответил испугано Ким.
— Быть может, это какая-нибудь рыба?
— Никогда не слыхал, чтобы рыбы так кричали.
— А кто это, по-твоему?
— Неужто это брат покойного?
— Молчи, друг.
Оба взглянули на Деóна белого, но тот, казалось, ничего не слышал, по-прежнему сидя неподвижно, обхватив голову лапами и не спуская глаз с погибшего брата.
— Поехали дальше, Зверь-Покровитель не выдаст, — прошептал Ким, делая знак Венсу взяться за вёсла. Затем, наклонившись к Шóко, он спросил: — Ты же слушал как кто-то крикнул, бурый кум?
— Да, — коротко ответил медведь.
— Как, по-твоему, кто это был?
— Может быть какая-нибудь рыба.
— Хм… — пробормотал Ким. — Может и рыба, но…
Вдруг он испуганно бросил вёсла. Как раз в это время за кормой шлюпки, в ореоле сияющей пены, появился какой-то тёмный бесформенный силуэт и тут же ушёл под воду.
— Ви… Ви… Видел? — спросил он Венса прерывающимся голосом, не попадая клык на клык от дрожи.
— Да, — ответил тот, так же дрожа.
— Чья-то голова, правда?
— Да, Ким.
— Наверняка покойник.
— Никак, Эренд серый следует за нами…
— Не пугай меня, Ким!
— А капитан так ничего не видит и не слышит?
— Он же брат обоих погибших.
— А ты, бурый кум, ничего не видел?
— Да, чью-то голову, — ответил Шóко.
— Чью?
— Да обыкновенной крупной рыбы.
— Заладил! Рыба да рыба — пробурчал Ким. — Говорят тебе, это был мертвец, весь чёрный, без глаз.
Тут над морем разнёсся возглас часового, окликнувшего их с корабля.
— Эй! На шлюпки! Есть кто живой?
— Деóн белый! — завопил Ким.
— Причаливайте!
«Адефáгос» летел, как морская птица уверенно разрезая носом сверкающие волны. Весь чёрный, он походил на призрачный корабль, покинутый экипажем, на которые иногда натыкались в заливе Иллиáны. Правда это всегда оказывались только слухи…
По борту корабля застыли, как статуи, пираты, составлявшие экипаж корабля. Все они были вооружены мушкетами, а артиллеристы, стоявшие на юте возле пушек, держали в лапах заготовленные фитили. Огромный чёрный стяг Теней воды с удивительной виньеткой в виде прихотливо переплетённых золотых букв развевался на бизань-мачте.
Пристав по траверзу к левому борту, в то время как корабль вставал против ветра, моряки пришвартовались с помощью верёвки, брошенной им с бота.
— Опустить тали! — раздался чей-то хриплый голос.
Ким и Венс прикрепили их к банкам и шлюпка по команде боцмана поднялась наверх со всем своим экипажем.
Услыхав, что лодка стукнулась килем о палубу, Деóн белый вздрогнул и очнулся от мрачных мыслей.
Он удивлённо оглянулся вокруг, словно не веря, что находится на борту своего корабля, затем, нагнувшись к покойнику, взял его лапу и осторожно перенёс к грот-мачте. При виде погибшего брата Деóна белого, весь экипаж, выстроенный вдоль борта, обнажили головы.
Помощник капитана, сероватый горностай — Мóрган, сошёл с капитанского мостика и направился навстречу Деóну белому.
— Слушаю ваши приказания, капитан, — сказал он.
— Поступайте, как знайте, сэр Мóрган, — ответил ему белый лис, печально качая головой.
Пройдя медленно по палубе, он поднялся на капитанский мостик и остановился, скрестив лапы на груди. На востоке занималась заря. Там, где небо, казалось, сливалось с морем, пробивалась слабая полоска стального цвета, едва отражавшаяся в воде. И было что-то жуткое в том, что она была не алой, как обычно, а тускло, землисто-серой. Такого же цвета была шерсть у Эренда — младшего брата Деóна, погибшем первым от лап Ван Ку́льда.
Тем временем огромный стяг Теней воды был наполовину приспущен в знак траура, а реи фор-брамселя и форбом-брамселя, не нёсшие парусов, были сведены друг с другом в форме креста.