— Это я, кабальеро, — ответил нежный голос, от которого у белого лиса дрогнуло сердце.
— Вы! — вскричал он изумлённо и радостно. — Вы синьорина? Здесь, на корабле, но разве вы не остались на Такаригуа? Сон это или явь?
— Это действительно я, — ответила молодая лайка.
Отбросив кинжал, белый лис устремился к девушке. Он протянул к ней лапы и припал губами к кружевам её платья.
— Вы здесь! — повторил он в волнении. — Но как вы здесь оказались?
— Я не решаюсь сказать, — ответила смущённо девушка.
— Нет, говорите всё, сеньорина.
— Я… Я хотела быть с вами.
— Значит, вы меня любите? Скажите, это правда, синьорина?
— Да, — прошептала она едва слышно.
— Благодарю вас… Теперь я спокойно смогу смотреть в лицо смерти.
Вынув огниво и трут, он высек огонь, зажёг свечу, но задвинул её подальше в угол, чтобы свет не падал на море.
Молодая лайка не отходила от окна. Закутавшись в белую кружевную шаль, она прижимала лапы к груди, словно стараясь удержать сердце, стремившиеся выскочить наружу. Склонив милую головку на плечо, она не сводила огромных блестящих глаз с белого лиса, казалось позабывшего о своей вечной печали, ибо счастливая улыбка не сходила с его лица.
Несколько минут они не сводили друг с друга глаз, словно не веря признаниям. Наконец Деон, взял девушку за лапку, подводя её к кровати.
— Я слишком долго хотел услышать от вас этого признания, синьорина. Я боялся… но теперь с вами, меня больше ничего не устрашит! — после этих слов, белый лис мягко приподнял голову Анариаты за подбородок и его губы мягко сплелись с её.
Теперь Деон был твёрдо уверен, что больше не будет колебаться, насчёт предсказанной ему судьбы. Он любит эту девушку, а она любит его в ответ. Отныне он полностью выбросил все сомнения.
Оставшиеся время было только для них двоих. Как бы не хотел Деон быть максимально долго в тёплых и нежных объятиях молодой лайки, вскоре должна была начаться битва.
Нехотя, влюбленные встали с кровати, и быстро оделись. Деон был рад тому, что было между ними, но всё-таки, он хотел знать, как Анариата оказалась на корабле, поэтому решил всё разузнать.
— Теперь признайтесь, синьорина, каким чудом вы оказались здесь, хотя я оставил вас в своём доме на Такаригуа. Я всё ещё не верю своему счастью.
— Я скажу всё, кабальеро, если вы обещайте простить моих сообщников.
— Ваших сообщников?!
— Одной мне было бы не под силу проникнуть на корабль и пробыть в каюте четырнадцать суток.
— Я ни в чём не могу отказать вам, синьорина, и ослушникам нечего бояться: я так благодарен им за этот приятный сюрприз. Но кто же они?
— Венс, Ким и Шоко.
— Так это они! — воскликнул белый лис. — Мне следовало бы догадаться самому… Но как вы добились этого? Ослушников пираты расстреливают, синьорина.
— Они были уверены, что не огорчат своего капитана, ибо догадались о нашей любви.
— А как вас привели сюда?
— Ночью, переодевшись матросом, я прошла с ними на корабль, и никто ничего не заметил.
— И вас спрятали в одной из кают? — спросил, улыбаясь, белый лис.
— Да, по соседству с вами.
— А куда девались эти проказники?
— Они всё время прятались в трюме, но частенько заглядывали ко мне, чтобы разделить со мной трапезу.
— Ах, какие хитрецы! Трогательная преданность! Они готовы принять смертные муки, лишь бы видеть нас счастливыми. И всё же, кто знает, как долго продлится наше счастье… — добавил он с печалью.
— Но почему же? — спросила с беспокойством девушка.
— Потому что через два часа взойдёт солнце, и я должен буду вас покинуть.
— Так скоро? Не успели мы порадоватся нашему обоюдному счастью, как вы уже думайте о разлуки! — воскликнула с горестным изумлением герцогиня.
— На рассвете в заливе начнётся одно из самых грозных сражений, в которых когда-либо участвовали звери моря с Такаригуа. Восемьдесят орудий откроют огонь по бастионам, за которыми прячется мой смертельный враг, и шестьсот пиратов пойдут на них штурм с решимостью победить или умереть, синьорина, и я поведу их к победе.
— Рискуя своей жизнью! — вскричала она с ужасом, а из глаз брызнули слёзы обиды и страха за любимого ей лиса.
— Моя жизнь в лапах Зверя-Покровителя.
— Но поклянитесь, что вы будете беречь себя!
— Не забывайте, что я ждал два года этого дня! Чтобы свершилась наконец месть…
— Но что же сделал этот зверь, если вы питаете к нему такую ненависть?
— Я вам говорил, что он убил трёх моих братьев и совершил низкое предательство.
— Но какое?
Белый лис нахмурил брови и принялся шагать, стиснув клыки. Внезапно он остановился и, подойдя к девушке, с нескрываемой тревогой следившей за ним, сел рядом с ней на край кровати и проговорил:
— Выслушайте меня и рассудите сами, справедливо ли я ненавижу этого зверя. С тех пор прошло десять лет, но я помню так, словно это было вчера…
***
Когда в Старой Империи неожиданно вспыхнула гражданская война. Когда к власти стал пробиваться самопровозглашенный Император Персеваль, со своими подручными, я и три моих брата были на стороне старой власти, как и множество другой аристократии. Вместе мы стали сопротивляться новой власти.
Наши полки доблестно сражались при переходе через Шельд, покрыв себя неувядаемой славой. Союзные войска повсюду добились успеха, отбросив имперцев. Но в один несчастный день часть нашего полка, прорвавшись к устью Шельды, чтобы занять замок, оставленный противником, был неожиданно атакован численно превосходившими силами имперцев и был вынужден поспешно укрыться за крепостными стенами, с большим трудом сохранив свою артеллерию.
Среди осаждённых в замке оказались и мы четверо. Отрезанными от основной армии, окружёнными со всех сторон силами противника, решившего во что бы то ни стало вернуть себе замок, который занимал ключевую позицию на одном из главных рукавов Шельмы, нам ничего другого не оставалось, как только сдаться или умереть. Мы поклялись лучше погибнуть под развалинами замка, чем опустить наш славный стяг.
Во главе нашего полка, неизвестно по какой причине, главнокомандующий поставил старого герцога, слывшего доблестным и отважным полководцем. Оказавшись с отрядом в окружении, он взял на себя руководство обороной.
Борьба за замок приняла ожесточённый характер. Каждый день вражеская артиллерия неустанно бомбардировала бастион, и если утром мы ещё сохраняли способность сопротивляться, то только потому, что ночью наспех засыпали бреши.
В течении двух недель враги осаждали нас днём и ночью. И они и мы несли большие потери. На все предложения сдаться мы отвечали огнём из пушек.
Мой старший брат стал душой обороны. Отважный офицер, владевший всеми видами оружия, он руководил артиллерией, водил в бой пехотинцев, был первым в атаке и отступал последним.
Отвага этого замечательного война вызвала тайную зависть в душе командующего, что в дальнейшем имело для всех нас пагубные последствия.
Забыв о клятве верности и не побоявшись запятнать своими действиями одну из древнейших фамилий, он вступил в тайный сговор с имперцами. Место губернатора в самой большой и лучшей колонии Империи Персеваля и крупная денежная сумма должны были служить ему наградой за вероломство предательства. Однажды ночью с помощью своих приближенных он открыл потайной ход и впустил врагов, незаметно подкравшихся к замку.
Мой старший брат, стоявший в дозоре, заметил имперцев и устремился к ним навстречу с солдатами, но предатель встретил его за углом бастиона с пистолетом в лапах.
Мой брат упал смертельно раненный, и враги ворвались в бастион. Мы сражались за каждую улицу, за каждый дом, но замок пал и мы едва успели спастись с немногими верными зверьми, поспешно отступив.
По дороге брат успел нам поведать всё, что случилось, прежде чем Зверь-Покровитель принял его измученную душу. Нам больше ничего не оставалось делать, как начать мстить!
***
— Скажите, синьорина, вы простили бы этого зверя?
— Нет, — тихо ответила девушка.