— В этом ты прав, милый продавец апельсинов, но только… что ж делать? Тут уж ничего не по делаешь… Живешь-то ведь один раз.
— Адын! А если печенкам болит, голова болит, ноги болит — разве это хороши дело?
— А ты статистику читал? — пошатнувшись, спрашивает прохожий.
— Нет, ни читал.
— Так вот ежели бы ты читал — ты бы знал, что п… по статистике на каждую душу человека народонаселения приходится в год выпить полтора ведра. Понял? Значить, обязан ты выпить свою долю или нет? Понял?
Татарин, сбитый с толку, растерянно смотрит на склонившееся над ним воспаленное от жары и водки лицо, на котором, как рубин, сверкает нос, доказывающий, что обладатель его выпил уже и свою долю, и татаринову, и долю еще кое-кого из непьющих российских граждан…
Татарин вздыхает, сдвигает барашковую шапку на бритый загорелый затылок и произносить свое неопределенное:
— Канэшна — диствит'лна — уразумейса…
— То-то и оно, — строго роняет прохожий и, не попрощавшись с татарином, идет дальше.
Подходить к пустынной Графской пристани, долго стоит, опершись о колонну и глядя на тихую темную гладь бухты.
Думает…
Потом бормочет:
— А х'роший татарин попался!.. Правильный… рассудительный. Верно! Действительно, водка — это дрянь. Правильно он говорит — и здоровье расстраивает, и деньги, и начальство. Правильно! Ей Богу, чего там. Он молодец! Я знаю, что — я сделаю: я брошу пить! А? Прошу молчать, не возражать… Брошу и баста!
Он приподнимает руку и, немного согнувшись, долго стоить так, будто прислушиваясь к каким-то разбуженным голосам, неясно звучащим внутри его.
Прислушался… Будто проверил себя. Потом энергично разрубил воздух поднятой рукой.
— Бросил!!
А татарину — едва только отошел прохожий — сделалось вдруг скучно.
Он долго покачивал головой, причмокивал и одергивал свои широкие шаровары.
Потом сказал он сам себе:
— Диствит'лна, хорошо гаво'рт человек. Правилна. Раз я выпимши и мине хорошо — кому какой дело-да?… Надо, разумейса, иметь на свой жизнь удоволствие… Эх, адын раз попробовать, пачему не попробовать-да?…
Решительно поднявшись с корточек, татарин еще больше заламывает на затылок шапку, берет на руку корзину и бодро шагает к берегу — в веселый севастопольский трактир «Досуг моряка»