— Галлюцинации? — спросил я.
— Да хуй его знает, — отозвался мой спутник.
И мы пошли дальше.
В столовую. Судя по мотивационным плакатам во всю стену — в заводскую столовую.
Потом через извилистый коридор больницы — в школьную библиотеку.
Затем были лабиринты с прекрасным и стильным евроремонтом, словно меня привели на экскурсию в особняк на Рублевке.
Следующим оказался спортзал.
Заброшенный, пыльный и заставленный ржавыми тренажерами.
Именно там меня первый раз Лабиринт и попытался прибрать к своим э-э-э… интерьерам?
Когда мы проходили мимо шведской стенки, часть ее вдруг упала прямо на меня.
— Побер-регись! — рявкнул Корвин.
Крылья его сомкнулись надо мной спасительным куполом и приняли на себя удар, мягко пружиня.
— Какого хрена? — крикнул я.
— Опять проголодался. Нужно поторапливаться…
С жутким и угрожающим рокотом из-за угла начали выкатываться стальные диски — «блины» для штанги. Они замирали у стены, выстраиваясь в шеренгу и разворачиваясь в нашу сторону.
— Нож есть?
Я протянул руку. Мой проводник молча вложил в него «выкидуху», которой я и полоснул себя по ладони. Размахнулся, и алые капли веером оросили потертые доски пола с облупившейся зеленой краской.
— Жрите, не обляпайтесь.
— Надолго это их не задержит, — предупредил Корвин, — Так что… побежали!
И мы побежали.
Чехарда сменяющихся интерьеров прекратилась, так что мы бегали по обычным тускло освещенным коридорам, в которых стояли скамейки да разнообразный спортинвентарь. Изредка мы выскакивали то в раздевалки, то в душевые, то к боксерским рингам или очередным бассейнам да «качалкам»…
— Это он так намекает, что мне не мешало бы заняться спортом, да? — на бегу выдохнул я.
— Хочешь спросить его об этом? Налево!
И мы свернули налево за секунду до того, как из-за правого поворота вылетели и ударили в стену шары для боулинга. Ну или что-то похожее на них по размеру и форме: оглядываться и рассматривать эти «снаряды» лично у меня не было никакого желания.
Судя по таймеру, в Лабиринте мы провели около пятнадцати минут.
Мне же показалось, что часа два, не меньше.
В реальном же мире прошло шесть с половиной минут.
— Все, конечная, — шумно выдохнул Корвин, распахивая передо мной металлическую дверь, — Девочки вперед!
Спорить я с ним не стал и выскочил наружу.
И оказался… в музее!
Глава 4. Ограбление по-мутантски
Следом за мной шумно дыша вывалился Корвин, а за ним… Моя швабра-дубинка!
— Смотри-ка, — скривился человек-ангел, — Не переварил-таки.
— В смысле?
— Обычно то, что оставляешь в Лабиринте, в нем и исчезает. Иногда потом эту вещь или ее подобие можно встретить в какой-нибудь комнате, но чаще они пропадают бесследно. Люди, кстати, тоже. В общем, в качестве тайника или тюрьмы его использоваться невозможно.
— А как же моя швабра?
— Видать, он ее принял за твой дар и побрезговал. Или не стал трогать из уважения и симпатии.
— Короче, ты и сам не знаешь, — подытожил я.
— Алле, Уборщик! Это Лабиринт! Одушевленный комок подпространства, питающийся чужими воспоминаниями — на всей нашей планете не найдется умника или психа, способного понять, что там творится у него в голове.
— В шкафу.
— Чего?
— Сомневаюсь, что у него есть голова. Скорее, эту функцию выполняет огромный шкаф. Или старая трансформаторная будка…
До Корвина не сразу дошло, что я шучу. Трезвый, он вообще был не особо приятным собеседником и изрядно подтормаживал, в плане юмора так особенно.
— Мы будем грабить, или ты эту пробежку устроил просто для развлечения? Мне, между прочим, чуть голову шаром для боулинга не снесло!
— Так мы вроде как уже, — мой напарник обвел рукой вокруг, — Вот, выбирай.
— Выбирать что?
— Небольшое, дорогое и не слишком известное. Картины и королевские драгоценности не годятся. Еще не хватало лишить потомков культурного наследия. Всякого рода тряпки, ордена и регалии тоже — Лабиринту они не нравятся. Можно брать оружие, драгоценности и всякую бытовую мелочевку, украшенную камнями и золотом.
— А мы вообще где?
— Музей. Кажется, французский. Здесь хранятся подлинники, реставрацией которых занимаются специалисты. Есть еще мастерская, в которой делаются копии для выставок.
— Яйцо?
Я взял в руки вытянутую сферу из чистого золота, которую украшало крохотное дерево с сидящей на нем птицей. Сбоку находились небольшие часики.