Но самое сложное, на самом деле, это перья. Плотная «оболочка» из слипшихся и сцепившихся друг с другом перьев, которые похожи на легкий, но, сука, очень прочный панцирь. Самое обидное, что от кинжалов Лабиринта он практически не защищал — пробовали — зато от моего ножа…
Впрочем, обратного пути у нас уже не было, так что пришлось доводить начатое до конца.
Ну а хули? Уборщику не привыкать возиться со всякого рода дерьмом. Просто пополнил этот список еще и отрезанными конечностями своего коллеги и товарища, только и всего.
Какие же они, сука, оказались тяжелые!
— Жив? Эй-эй, приятель, не вздумай отрубаться!
Я хлестнул его по щекам.
— Норм, — прохрипел тот, — Чутка перед глазами темно, но терпимо. Пройдет. Прижигай давай.
Завоняло паленой ангелятиной.
Наверное, точно так же пахнет и горелая человечина.
Я не в курсе, уж извините.
— Водки!
Протянул ему бутылку с остатками далеко не святой воды. И пока возился с перевязкой, тот вылакал все, а потом от души грохнул опустевший сосуд о стену, метнув ее прямо среди ощетинившихся лезвий.
— На удачу, сука!
— Ты как. Справишься?
— А у меня есть выбор? Давай, подсаживай.
И я подсадил его.
Шестьдесят? Да в нем от силы килограмм сорок пять, а то и меньше!
А потом бесконечно долгие минуты наблюдал, как израненный и изможденный Корвин перебирает руками, карабкаясь под потолком.
«Чвяк», — это прилипают кроссовки.
«Дзинь-дзинь-дзинь», — бессильно ударяются в стену ножи.
К каждой ноге нашего «скалолаза» привязано несколько тонких веревок. Они раскачиваются, провоцируя тупой Лабиринт на обстрел. Обычные лезвия уже не вернутся назад, а значит, на мою долю их придется уже вдвое меньше. Хоть немного, но мои шансы на выживание подрастут.
«Вфух», — с таким странным звуком отрывается от камня спецобувь Конторы, когда деактивируется режим «липучки».
«Дзинь-дзинь-дзинь»…
«Чвяк»…
«Кап-кап», — а это просачиваются сквозь бинты и падают на пол тяжелые капли крови из обрубков на спине человека-гимнаста.
«Вфух»…
Каждую минуту я ждал услышать что-то вроде «сука!» и затем смачное «плюх» сорвавшегося уже далеко не ангельского тела. Порвется кроссовок, Корвина покинут остатки сил, пройдет эффект морфина или прямо из стены вылезет рука Лабиринта и стащит его вниз.
Но нет.
Он справился.
— На месте! Жду тебя! Кажется, тут совсем рядом выход… Сука, как же я заебался… Давай, Уборщик, стартуй!
И я стартовал.
Хотя, в общем-то, никто меня и не заставлял. Вон, в десяти шагах за спиною выход куда-то на просторы Сибири. Там всего-то пара сотен километров до ближайшего жилища, а у меня и рюкзачок собранный для похода имеется, и целый набор супергеройских умений, и микрочип в шее. Мне и медведи нипочем, и трояк по географии в школе.
Но после тех жертв, на которые пошел Корвин ради этого перехода, так поступила бы только самая последняя мразь и гнида. А Уборщик, он хоть и урод, но так низко еще не опустился. И, хотелось мне верить, никогда не опустится.
И поэтому я проверил, надежно ли сидят веревки, плотно обвивающие мои ноги от щиколоток и до самых яиц, намотанные поверх полотенец впритык и в несколько слоев.
Убедился, что оба рюкзака худо-бедно прикрывают левый и правый бока.
Вколол себе Конторскую сыворотку, вдвое усиливающую способности мутантов…
Внимание! Обнаружен критический уровень адреналина!
Внимание! Обнаружен критический уровень эндорфина!
Внимание! Обнаружен критический уровень кортизола!
Внимание! Вы активировали усиленную регенерацию!
Внимание! Критическое истощение организма!
Поднял руки, плотно прижимая их к голове, и стараясь прикрыть ее слева и справа …
И со всех ног побежал прямо по центру этого проклятого Лабиринта Смерти, косплея сумчатого в жопу раненого оленя, орущего при этом совсем не по-оленьи, а очень даже по-русски:
— Е-е-е-еб-твою-мать-сука-на-ху-у-у-уй!!!
Глава 8. Пещера неБэтмэна
— Живой? — раздался рядом голос, отдаленно похожий на человеческий, и еще меньше — на голос Корвина.