Крайне волатильный словарный запас использовался для накопления социального капитала: лингвист скажет вам, что Джонс овладел хитрой практикой переключения лингвистических кодов или плавного перехода от одного лингвистического приема к другому. В языковых системах, не имеющих отношения к богословию, переключение лингвистического кода является эффективным (и, как правило, бессознательным) инструментом, который настраивает все имеющиеся в вашем распоряжении лингвистические ресурсы для наиболее успешной вербальной коммуникации. С помощью кодового переключения между диалектами или языками для перехода из одной среды в другую или даже в отдельно взятом разговоре с известным направлением, можно выделить то или иное утверждение, адаптироваться к социальным нормам или заявить об определенной идентичности. Ставки в этой игре могут быть достаточно высокими: они, возможно, гарантируют человеку уважение и даже выживание, как в случае с носителями определенных маргинализированных этнодиалектов, допустим, с теми, кто говорит на афроамериканском английском и учится переходить на стандартный английский, поскольку в противном случае его могут раскритиковать или наказать. И опять-таки, прием переключения лингвистического кода может быть использован в ловкой стратегии вхождения в доверие.
Такова была «специализация» Джима Джонса. Как я в 12 лет с макиавеллиевской изощренностью переходила на евангелистский язык в церкви, куда ходил мой приятель, так и Джонс научился общаться с каждым своим последователем на его лингвистическом уровне, тем самым моментально подавая собеседникам сигнал, что только он один в состоянии понять этих людей и их прошлое.
Начиная с раннего возраста Джонс тщательно изучал стили речи, присущие влиятельным популистским пасторам и политикам, от доктора Мартина Лютера Кинга-младшего и отца Дивайна (темнокожего духовного лидера и наставника Джонса) до Гитлера. Он присвоил себе их лучшие стилистические выверты и добавил свой «джонсовский» стиль. Он научился модулировать голос на манер проповедника пятидесятников и подбирал фразы, которые не полагалось знать белым… например, «проповедники Джека Уайта» – термин, используемый в некоторых темнкожих церковных группах для критики жуликоватых белых телевизионных проповедников. К тому времени, когда «Храм народов» переехал в Гайану, организация на три четверти состояла из афроамериканцев, хотя ближний круг Джонса почти полностью был представлен молодыми белыми женщинами (такими, как Мария Катсарис). Это являет собой пример злоупотребления властью: во главе группы – пожилой мужчина, а вокруг него клика светлокожих женщин в возрасте от 20 до 30 с лишним лет, которые безропотно соглашались обменять свой белый цвет кожи и привлекательность на малую толику власти.
Прибегая к модным политизированным словечкам, таким как «буржуазные суки» (термин, придуманный Джонсом, чтобы белым последователям было неповадно посещать известные собрания) и «церковность» (слово-гибрид, осуждающее лицемерных белых христиан), Джонс создавал иллюзию, что у темнокожего большинства больше привилегий, чем на самом деле.
«Он посещал церкви темнокожих, стоял у задних дверей и смотрел на проповедника, который гипнотизировал толпу из сотни человек», – вспоминала Лаура Джонстон Коль[53], одна из выживших в Джонстауне. У 72-летней Лауры чуть скошенное лицо и серебристые волосы ежиком, но все те же полные надежд глаза, которые пять десятилетий назад встретились с глазами Джима Джонса. Тогда она подумала: этот парень стоит на пороге чего-то великого. Вспоминая прошлое, Лаура, разумеется, видит его яснее: «Джима не заботила религия. Он изучал этих людей, потому что думал: «Они – именно то, что мне нужно, и даже больше».
53
Лаура Джонстон Коль: Джозеф Л. Флатли