– Я, пожалуй, пойду проверю, что там у Дженис с зубом. Она слишком упряма, чтобы вернуться сюда, а мне кажется, щеку у нее разнесло прилично.
– Мне остаться или лучше уйти?
– Останься. Ты пришел на завтрак, и он будет. Но сначала я все-таки загляну к ней.
Дженис лежала на боку, лицом к стене, когда Ли присела рядом на кровати.
– Он ушел?
– Нет, он еще здесь. Я собираюсь приготовить ему завтрак. Что с твоим зубом? Он что, внезапно разболелся?
– Там все воспалено. Придется удалять.
– Какой? Нижний или верхний?
– Нижний.
– Повернись ко мне.
– Тебе не стоит беспокоиться обо мне. Я сама о себе позабочусь, – заявила Дженис.
– Девочка моя, не будь такой упрямой. Я не перестану заботиться о тебе из-за того лишь, что встречаюсь с ним.
Дженис перевернулась на спину и уставилась в дальний угол комнаты. Ли воспользовалась этим, чтобы пощупать ей лоб.
– Боже мой, девочка, да у тебя жар. Ты принимала аспирин?
– Да.
– Давно?
– Часа в три утра. – Укор был налицо: она не спала, ожидая возвращения матери.
– Я принесу тебе еще. Сейчас очень болит?
– Ощущение не из приятных, но что мне остается делать в уик-энд? Только терпеть. Утром позвоню доктору Уингу.
– Открой рот. Дай я взгляну.
– Мама, там все опухло. Что смотреть?
– Флюс есть?
Дженис закатила глаза.
– Да, флюс есть. Но до утра я не умру, так что оставь меня в покое.
У Ли не было выбора. Вернувшись с аспирином и стаканом воды, она сказала:
– Чтоб ты знала, есть и экстренная стоматологическая помощь. Если будет совсем невмоготу, я отвезу тебя в больницу.
Дженис проглотила таблетку и запила ее водой, вернула стакан матери и тут же отвернулась к стене. Всем своим видом она давала понять: Я не благодарю тебя. Не прощаю тебя. И не хочу твоей материнской заботы!
Ли посмотрела на спину дочери и, вздохнув, вышла из комнаты.
В понедельник в час дня хирург-стоматолог удалил Дженис оба правых зуба мудрости. Один был воспален и сидел глубоко в десне. Другой, по словам доктора, вскоре тоже должен был заявить о себе.
Дженис очнулась от тяжелой пентатолово-натриевой дремы и невольно разрыдалась – естественная реакция на наркоз. Одна из медсестер подсказала Ли, как следует ухаживать за пациенткой, предупредила, что Дженис первое время будет крайне возбудима. Посоветовала, чем кормить ее, чтобы не бередить свежие раны. Ли покидала кабинет дантиста, имея на руках рецепт на обезболивающие пилюли и поддерживая ослабевшую дочь, которая не переставая хныкала и лепетала:
– Я не знаю, почему я плачу. Я просто не знаю.
– Это от наркоза, – успокаивала ее Ли. – Примерно через час это пройдет.
Дома Ли уложила Дженис в постель, подложив под щеку полотенце и поставив рядом миску, в которую можно было сплевывать кровь и слюну. Она дала дочери обезболивающую таблетку и предложила теплого куриного бульона, но взгляд Дженис затуманился, и она погрузилась в сон.
Ли склонилась над ней, убрала со лба волосы и поцеловала.
В этот момент она вновь испытала радость материнства, вспомнив те далекие годы, когда ее дети были еще малышами. Пощупать лобики, заставить выпить лекарство, приготовить специальную еду, когда им нездоровилось, – что может быть трогательнее этих обязанностей? Она вдруг почувствовала, как затягивается в душе рана, нанесенная дочерью, как теплеет на сердце от этих нежных прикосновений к любимому существу.
«Дженис, – подумала она, – пожалуйста, не лишай меня своей любви. Пожалуйста, не заставляй выбирать между тобой и Кристофером. Не надо, дорогая, ты разобьешь мое сердце, если отвернешься от меня».
Кристофер позвонил почти перед самым ужином.
– Как Дженис?
– Она сейчас спит, но ночью ей придется несладко. Хотя ей выписали обезболивающие таблетки.
– Ей что-нибудь нужно? Могу я хоть как-то тебе помочь?
– Просто постарайся и дальше быть терпимым к моим детям, – попросила она. – Чтобы завоевать их любовь, потребуется время.
– Это уж я смогу. Тем более есть ради чего стараться. Как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?
– Я только об этом и думаю.
– Ну, и?..
– Звучит очень заманчиво, но я все равно еще не готова ответить.
– Знаешь что? – сказал он.
– Что?
– Я ведь сейчас опять этим занимаюсь.
– Чем?
– Играю роль мужа и отчима, как раз в эту минуту. Задумайся над этим, Ли.
Закончив дежурство, он заехал к ней по пути домой.
– Привет, – поздоровался он, когда Ли открыла ему дверь. – Задержаться у тебя не смогу. У меня встреча с Джудом, но я хотел передать кое-что для Дженис. Скажи, что я надеюсь, ей это понравится.
И он протянул аудио-кассеты с записью последнего бестселлера.
– Я подумал, ей сейчас будет приятнее слушать, нежели читать.
Она поцеловала его в щеку и поняла, что ей становится все труднее отказаться от его предложения.
И опять… он опять делал то, что делает хороший муж и заботливый отец.
– Кристофер принес тебе это.
Дженис мельком взглянула на кассеты, которые мать положила на кровать, и сурово сказала:
– Я уже это читала.
Так и не притронувшись к пленкам, она опять отвернулась к стене.
Пренебрежение, продемонстрированное Дженис, ранило Ли куда больше, чем она могла ожидать.
Не встретив понимания у дочери, она, естественно, потянулась к сыну. В надежде заручиться хотя бы его поддержкой – пусть даже в виде дружеской улыбки. Вечером она зашла в комнату Джои. Он сидел на полу и старательно оклеивал серебристой пленкой свои любимые старые кроссовки.
– Привет, – сказала она, прислонившись к косяку двери.
– О, привет! – оглянувшись, воскликнул он.
– Можно войти?
– Конечно. Как Дженис?
– Спит. Все еще хандрит.
– Господи, надеюсь, со мной такого никогда не случится. Отец Денни говорит, что у него до сих пор целы зубы мудрости и ни разу не болели.
– Если бы ее беспокоили только зубы…
– А что еще? – Он отложил кроссовки в сторону и удивленно посмотрел на Ли. Она прошла к кровати и молча села, застыв, как индийская статуя. На ней был широкий лилового цвета спортивный свитер, рукава которого она засучила до локтей.
– Она обижена на меня.
– Из-за чего?
– Я буду откровенна с тобой, Джои, потому что на самом деле все это очень важно для меня.
– Она, должно быть, вычислила вас с Крисом, да?
Ли не удалось скрыть своего изумления.
– А ты, кажется, ничуть не шокирован этим? И давно ты все знаешь?
Он пожал плечами и провел рукой по краю серебристой пленки, аккуратно разглаживая ее на подошве ботинка.
– Не знаю. Я как-то вечером видел, что вы целовались, но догадался еще раньше.
– Ну и как ты к этому относишься?
– Черт возьми, спокойно.
Ли ухмыльнулась. Кто говорил, что девочек воспитывать проще? Пусть Бог подарит тому сына. Похоже, мальчишки совсем не так суровы и кровожадны.
– Это ведь у вас серьезно, правда, мам?
– Да, правда.
– Я так и подумал. Ну, и что, женщины твоего возраста выходят замуж за таких молодых?
– Я не знаю подобных примеров, а ты?
Он опять пожал плечами и отрезал еще полоску ленты.
– Тебе не помешает, если я выйду за него замуж?
– Да брось ты, конечно же, нет. Почему это должно мне мешать?
– Тебя могут дразнить, говорить, что твоя мать совращает младенцев – ну, в общем, что-то в этом роде.
– Господи, люди могут быть такими занудами. Если они и скажут что-нибудь подобное, значит, они просто не знают тебя. Или Криса.
– Вчера вечером он сделал мне предложение, – призналась она.
– Выйти за него замуж?
– Да.
– А Дженис знает?
– Еще нет.
– А бабушка?
– Бабушка еще ни о чем не догадывается.
– Представляю, как она взовьется, когда узнает.
Ли не смогла удержаться от смеха.
– Тебе не следует употреблять такие выражения, юноша.
– Хорошо. В общем, можешь рассчитывать на мою поддержку, мам.
Боже, как быстро он взрослеет. Пожалуй, ей будет легко с ним в ближайшие года три. Он был так подкупающе прямолинеен.
– Ну, и что ты сказала Крису? – спросил Джои.
– Я сказала, что это заманчиво.
– Ты хочешь выйти за него?
– Да, хочу.
– Но боишься того, что скажет бабушка? Я прав?
– Бабушка, Дженис, Сильвия, ты. Хотя нет, тебя уже больше не боюсь. По-моему, ты меня понял.
– Черт возьми, конечно. С тех пор как умер папа, ты все время одна. Я не представляю, как ты с этим справляешься. То есть я хочу сказать, мы с Денни иногда болтаем на эти темы, понимаешь? Вот, скажем, в тот вечер, когда я в первый раз увидел, как вы с Крисом целовались… Я позвонил ему и сказал, что с Крисом ты стала ужасно счастливой и что, похоже, ты не целовалась целую вечность.
– Ты имеешь в виду, не целовалась с мужчинами? Но я никогда не хотела, пока не появился Крис.
– Правда, мам? – Он криво ухмыльнулся и посмотрел на мать. – Тогда, я думаю, тебе надо соглашаться.
Несомненно, с сыном ей повезло. Ли сидела на кровати и улыбалась, глядя, как он управляется с кроссовками.
– Я очень люблю тебя. – И перевела разговор. – А ты что, собираешься ходить в них?
Он посмотрел на свое творение.
– Еще бы. Это самый писк!
– Я, кажется, покупала тебе к Рождеству новые.
– Да, конечно, я тебя тоже люблю, мам, но не настолько, чтобы выбрасывать кроссовки, которые еще можно починить. Тем более любимые.
Она недоуменно покачала головой, встала с кровати, поцеловала сына в макушку и направилась к себе, чтобы позвонить Кристоферу и представить ему свежий «Отчет о поведении детей».