Выбрать главу

– Тогда давай, присоединяйся.

Уплетая гамбургеры и картофель, они спустились по Майн-стрит к шоссе номер десять и затем направились на север, в сторону пригорода Рэмси. Вскоре они уже были за городом, и теперь путь их лежал среди кукурузных полей и рощиц, мимо силосных стогов, напоминавших о том, что летняя страда в самом разгаре. Колосья зерновых тихо перешептывались под легким бризом, в голубом небе кружили вороны. На заборе из колючей проволоки висела табличка, рекламирующая новый гибридный сорт зерна. По дорожке, ведущей на ферму, ехал малыш на велосипеде. Возле полевого почтового ящика копалась в сумке женщина. Мальчишка – с виду ровесник Джои – сидел на складном стульчике в тени пикапа, на кузове которого пестрела надпись: «Первый урожай зеленой фасоли». Фермер на тракторе закапывал сорняки в яму. В воздухе пахло свежескошенной травой и клевером.

Проклятье, никуда от этого не деться – жизнь продолжалась.

– Сколько тебе лет? – спросил Крис.

– Четырнадцать, а что?

– Значит, у тебя нет еще водительских прав?

– Ты, полицейский, должен бы это знать.

– Разумеется, я знаю. Хочешь порулить?

У Джои округлились глаза. Оторвавшись от спинки сиденья, он всем корпусом подался вперед.

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу.

– А ты не боишься?

– А ты что, намерен врезаться куда-нибудь?

– Нет, черт возьми, нет же, я буду осторожен.

– Ну, тогда ладно… – Крис затормозил, и они с Джои поменялись местами.

– Подвинь сиденье, как тебе удобно, и поправь зеркало. Ты когда-нибудь раньше пробовал водить машину?

– Немного.

– Спрашивай, если чего не знаешь.

Джои вел осторожно, но довольно неплохо. Он с силой вцепился в руль, весь подался вперед, но твердо держался на своей половине шоссе и внимательно следил за тем, чтобы скорость не превышала пятидесяти километров.

Крис включил радио.

– Любишь кантри?

– Да.

Трейвис Тритт пел «Неприятность».

Минут через семь Джои спросил:

– Можно мне свернуть на ту дорогу? – и указал на узкую гравиевую аллею.

– Ты же водитель, тебе и решать.

Зазвучала мелодия в исполнении группы «Брукс энд Данн».

Еще минут через пять Джои опять спросил:

– Можно, я еще раз сверну?

– Ты водитель.

Они прослушали еще одну песню в исполнении Роба Макэнтайра и одну – в исполнении Джорджа Стрейта, прежде чем Крис спросил:

– А ты вообще-то знаешь, куда едешь?

Джои впервые осмелился оторвать взгляд от дороги.

– Нет.

Крис фыркнул от смеха и откинулся на спинку сиденья.

– Хорошие дела!

Путешествие их завершилось в маленьком незнакомом городке Наузен. Они сориентировались по карте и пустились в обратный путь, выехав на шоссе номер сорок семь, где Крис сам сел за руль. Когда они вернулись в Аноку, улицы уже опустели, лишь маячил одинокий вагончик с хот-догами, который, казалось, уже целую вечность не видел покупателей. Проезжая мимо него, они вновь вспомнили о Греге. Потом они выехали на Майн-стрит, по пути проскочили мимо полицейского управления, и Крис мельком взглянул на припаркованные у входа патрульные машины. И вновь мысленно вернулся к Грегу.

Джои всю обратную дорогу молчал. Они остановились возле дома Рестонов. Впервые за последние дни здесь было пустынно – стояли лишь машины Ли, Дженис и Грега. Крис включил радио. Джои по-прежнему сидел молча, безучастно глядя в окно.

Наконец он произнес:

– Мне кажется, он не пропустил ни одного моего матча. Я все время думаю: кто же теперь придет посмотреть на мою игру?

– Я приду, – сказал Крис.

Джои повернул голову. Он угрюмо посмотрел на Криса, но так ничего и не ответил. В глазах его блестели слезы.

Крис положил руку ему на плечо.

– Все у тебя будет в порядке, малыш. Тебе чертовски повезло с семьей. Держись своих близких, и они помогут тебе справиться с горем.

Он заметил какое-то движение возле двери – это Ли подошла к стеклу. Она стояла, прижав руки к груди, – мать, беспокойно ждущая своего сына. Даже издалека было заметно, с каким облегчением она убедилась, что они вернулись.

Джои вылез из автомобиля и хлопнул дверцей. Крис помахал Ли рукой.

«Как это будет нелегко, – подумал он, – дать детям так нужную им свободу, когда ты уже потерял двоих, пытаться сохранять выдержку, отпуская их от себя даже на минуту».

На обратном пути к дому он много думал об этом, и перед глазами все стояла она – у двери, со сложенными на груди руками и без тени улыбки на лице.

Ли с Сильвией решили не открывать магазин в понедельник, день похорон. Утром Ли, как она и собиралась, пришла в магазин, чтобы собрать траурный букет. Включив пленку с записью мелодий Дворжака, она принялась за работу. Это был один из самых красивых букетов, которые она когда-либо составляла. В нем прекрасно сочетались восхитительные гардении и белоснежные красавицы калы, аромат его был пикантным и вместе с тем удивительно свежим. Колдуя над букетом, Ли пролила немало слез.

Она не могла толком объяснить, почему вдруг пошла еще и на это испытание. Наверное, самым простым объяснением могло быть то, что она мать – и этим все сказано; кроме того, это еще и ее дело – возиться с цветами. Букет был ее прощальным подарком сыну.

Когда он был готов, она позвонила Родни, их экспедитору, и тихо сказала:

– Все готово, Родни, можешь зайти забрать его прямо сейчас.

Вскоре она уже открывала ему дверь.

– Привет, Родни.

Родни, хотя и страдал с детства слабоумием, прекрасно справлялся со своими обязанностями экспедитора. Сейчас он был очень собран: губы плотно сжаты, куртка наглухо застегнута. Это была его первая встреча с Ли после смерти Грега.

Он снял кепку и долго мял ее в руках.

– Я, конечно, очень сожалею, миссис Ли.

– Все мы сожалеем, Родни, – сказала она, погладив его по плечу. – Спасибо тебе.