От двери испуганно отпрянула Ли.
– Кристофер! – Она прижала руку к сердцу. – Боже, как ты меня напугал! Я не думала, что ты дома. Мне казалось, ты работаешь в эти дни.
– У меня сегодня выходной. – Он огляделся по сторонам, потом посмотрел на конверт, лежавший на полу. – Что это?
– Это, по-видимому, твое… попало в бумаги Грега. Похоже на страховую карточку. Я, должно быть, прихватила ее случайно, когда выгребала кое-какие вещи из кухонного шкафа.
Он вскрыл конверт и внимательно осмотрел карточку.
– А, да… я как раз искал ее.
– Извини. – Она пожала плечами.
– Вы могли бы отправить ее по почте.
– Я знаю. Я просто проезжала мимо.
Он окинул ее взглядом. Она была в зеленой хлопчатобумажной юбке, белой блузке и шлепанцах. Здоровая внешность выгодно отличала ее от Кэти Суитзер. Он не ошибся: он пытался встретиться с другой, но лишний раз убедился, насколько приятно ему общество именно этой женщины, что стояла сейчас перед ним.
– Хотите зайти? – Он отступил назад и жестом пригласил ее пройти на кухню.
– Нет. Мне нужно ехать домой, готовить ужин Джои.
– Ну что ж… – Они немного помолчали, словно обдумывая, правильно ли она поступает, и он все-таки возобновил свое приглашение:
– Черт возьми, но вы же можете зайти хотя бы на минутку!
– А чем ты там занимаешься? – И она, привстав на цыпочки, заглянула в открытую дверь.
– Выкладываю мороженое.
– Это в ужин-то?
– Да. Хотите?
Она опустилась на каблуки.
– Нет, я действительно должна идти.
– Ну хорошо, – сказал он, принимая ее решение, но чувствуя, что, если бы ей надо было идти, она бы уже давно ушла. Но они оба знали, что именно этого ей как раз и не хотелось.
– Привет Джои. Я тоже должен идти, извините, – добавил он с некоторым раздражением, – у меня мороженое тает.
– Право, тебе не стоит так на меня злиться.
Если бы кто-нибудь мог им сейчас подсказать, насколько по-детски звучит их диалог, они бы ни за что не поверили.
– Я на вас не злюсь.
– Вот и хорошо. А что, имею я право передумать насчет мороженого?
Он жестом пригласил ее войти, закрыл дверь и провел на кухню, достал стеклянную вазочку и выложил мороженое.
– Вам чем-нибудь полить сверху? – Он открыл шкафчик и пошарил в нем рукой. – Вот есть шоколад, карамель и…
Он выудил какую-то заплесневелую бутылку и метким броском отправил ее в мусорное ведро рядом с плитой.
– Кажется, есть только шоколад и карамель.
– Карамель.
Он вытряс тягучую карамель прямо из банки, облив заодно и свой палец, который тут же облизал. Закрыв банку, убрал ее в шкаф, достал ложки и поставил две вазочки с мороженым на стол.
– Садитесь, – скомандовал он.
– Спасибо.
Какое-то время они ели молча, потом Ли спросила:
– Ну и как прошло свидание?
– Отлично, – ответил он. – У нее есть собственный шар для игры в кегли.
Последовала долгая пауза, прежде чем Ли осмелилась продолжить:
– Так ты собираешься еще раз встретиться с ней?
– А почему вы спрашиваете? – Он внимательно следил за ней, но она старалась избегать его взгляда.
– Просто интересно, вот и все.
Он встал, взял со стола вазочки из-под мороженого, ополоснул их и положил в посудомоечную машину. Из дальнего угла кухни он продолжал наблюдать за ней. А она все сидела за столом в ожидании ответа.
Молчание затянулось. Наконец он вздохнул – с невероятным усилием, словно снимая с себя тяжкий груз, – и решительно ответил:
– Нет.
Она резко обернулась и посмотрела на него, но промолчала.
– Она несчастная женщина, – добавил он, возвращаясь к столу и усаживаясь справа от нее. На столе лежали щипчики для ногтей. Он взял их в руки и время от времени теребил их большим и указательным пальцами, постукивая ими по крышке стола. – Она – трогательное, хрупкое создание, обманутое каким-то ничтожеством, который изменил ей с ее лучшей подругой и женился на ней.
– Можно назвать ее по имени? – попросила Ли.
Он взглянул на нее, и щипчики замерли в его руках.
– Кэти, – сказал он, – ее зовут Кэти Суитзер.
Ли сидела не двигаясь, положив руки на стол, и неотрывно смотрела на Криса.
Он оставил в покое щипчики и продолжал:
– Она говорила о нем весь вечер. Никак не могла остановиться. Рассказала, что он возражал против ее игры в кегли. Что больше не навещает детей. Что первый же парень, с которым она познакомилась после развода, так больше и не объявился. А когда я провожал ее до двери, она все сокрушалась о том, что весь вечер вспоминала бывшего мужа, и еще о том, что и я тоже больше не появлюсь у нее. Потом она попросила поцеловать ее.
Он перевел взгляд на Ли и уже больше не отводил его. Голос его звучал теперь не так резко и отрывисто.
– Она сказала, что очень одинока и что доверяет мне, потому что я полицейский, и попросила поцеловать ее один лишь раз, даже позволив представить на ее месте кого-нибудь другого.
На этот раз молчание затянулось дольше обычного.
Наконец Ли спросила:
– Ну и что же ты?
Он ответил не сразу, и все это время они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
– Да, – прозвучал наконец его голос – тихо, словно издалека.
Его лаконичный ответ не разрешил ее сомнений: целовал ли он ту женщину или все-таки представлял на ее месте другую? Он подумал, что не стоит раскрывать полной правды. Напряжение, витавшее в воздухе, исходило от обоих. Они судорожно пытались разобраться в своих чувствах, боялись признаться в них даже самим себе – слишком велика была пропасть лет между ними, слишком много проблем эти чувства рождали. Можно было бы и дальше сохранять видимость приятельских отношений, но оба они понимали, что нельзя долго сдерживать то, что сдержать невозможно.