– Эй, Джои, – прошептала она, присаживаясь с краю. – Эй, Джои, просыпайся.
Джои отпихнул ее ногой и отвернулся к стене, пробормотав что-то нечленораздельное.
Она растолкала его, зашептав:
– Джои, вставай. Мне надо поговорить с тобой.
Не дожидаясь ответа, она снова принялась тормошить брата.
– Черт возьми, Джои, да повернешься ты ко мне наконец!
Он повернулся к ней, но вид у него при этом был далеко не приветливый.
– Господи! Оставь меня в покое, слышишь? Я еще сплю!
– Джои, я должна кое о чем тебя спросить. Говори тише, чтобы не разбудить Денни.
– Спроси потом.
– Я просто хочу узнать, во сколько мама вернулась домой, вот и все.
– Не знаю.
– Ну, ты еще не спал?
– Нет. Рано было.
– Рано? – В душе затеплилась надежда.
– Да, около полуночи, это точно, потому что мы с Денни еще смотрели телевизор. – Джои отчаянно тер глаза, широко зевая.
– Кристофер был с ней?
– Нет, он только подвез ее к дому.
– И даже не зашел?
– Нет. Господи, почему бы тебе не спросить у нее?
– Я не могу ее спрашивать. А вдруг ты прав, и она серьезно встречается с ним. Как ты думаешь, такое возможно?
– Черт побери, не знаю. Но он же все время торчит здесь.
– А сегодня ночью его не было? Ты уверен?
– Нет! – захныкал он, начиная раздражаться. – Я же сказал тебе: он ее только подвез к дому, она вышла, съела со мной и Денни немного попкорна, а еще заставила нас выключить видеоигры, потому что хотела посмотреть какую-то идиотскую передачу.
– Что ж, может, они и не встречаются. Я имею в виду, может, они всего-навсего друзья.
Она с надеждой посмотрела на Джои. Тот пожал плечами и сказал:
– Откуда мне знать?
– Как ты думаешь, остались бы они вдвоем хотя бы до полуночи, будь у них серьезные отношения? Ну… я хочу сказать… если бы в канун Нового года ты был с Сэнди, чем бы вы занимались?
Он покраснел и ответил:
– Господи, оставь ты бедного парня в покое!
– Джои, послушай… – Она взволнованно взяла его за руку. – Ты мой брат. Все это очень важно. Если она встречается с Крисом и это у них серьезно, мне кажется, нам стоит поговорить об этом с тетей Сильвией или еще с кем-нибудь.
– Зачем?
– Чтобы тетя Сильвия немножко образумила маму.
– Но зачем?
– Как ты не понимаешь, она же на пятнадцать лет старше него, черт возьми!
– Ну и что из того?
– Как это что? Неужели ты можешь так валяться здесь и спокойно заявлять: «Ну и что?» Ты что, хочешь, чтобы она выставила себя на посмешище?
Джои, наконец проснувшись окончательно, внимательно посмотрел на сестру.
– Что-то я ничего не понимаю.
Вне себя от ярости, Дженис схватилась за голову. Нет, Джои еще дитя. И напрасно пыталась она полунамеками вывести его на разговор по существу. Но не заниматься же ей его сексуальным просвещением! Да еще на примере отношений матери с Крисом. Неэтично все-таки. То, что на языке Джои называлось «встречаются», для Дженис означало «спать вместе».
Как бы то ни было, ни она, ни Джои ничего не знали наверняка.
– Ты только послушай, – увещевала она брата. – Ведь ты сейчас больше времени проводишь с ней, чем я. Будь повнимательней, ладно? – Она сделала паузу, но Джои смотрел на нее все так же безучастно. – Если она будет подолгу задерживаться или… или… ну, знаешь… если ты что-то заподозришь, сразу же звони мне.
Джои еще не успел и рта раскрыть, как Дженис почувствовала на себе чей-то взгляд. Опустив глаза, она увидела, что Денни Уитман не спит и внимательно прислушивается к их разговору.
Она спрыгнула с кровати.
– Поспите еще, мальчики. Извините, что разбудила вас.
Когда Ли встала, Дженис поймала себя на том, что с волнением присматривается к ней. Но мать как ни в чем не бывало вышла из ванной, благоухая ароматом зубной пасты, и, как обычно, включила кофеварку.
– Доброе утро, дорогая, – сказала Ли. – Хорошо провела ночь?
– Все о'кей. А у тебя?
– О, я повеселилась от души, пока не попыталась изобразить фигуру под названием «плетка». Мне чуть не вырвали руки.
– «Плетка»?
– Это движение в танце кантри. Кристофер попытался обучить меня, но у меня так гнусно все получилось, что пришлось отказаться от этой затеи.
Дженис следила, как мать ходит по кухне, открывает ящики и шкафчики, достает хлеб, режет его, отправляет в тостер, вытаскивает из холодильника плавленый сыр и ветчину, пакет апельсинового сока, встряхивает, прежде чем поставить на стол, – в общем, делает то же, что и все матери по утрам. Так что же пыталась она, Дженис, разглядеть в поведении матери? Неужели она и в самом деле думала, что, если у Ли роман с Кристофером, это будет заметно? Что сегодня утром она непременно будет другой? Мысль эта лишь на мгновение посетила ее. Дженис не могла представить себе мать в роли сексуальной партнерши мужчины, которого она, Дженис, пыталась завлечь в свои сети. Тем не менее мысль эта угнездилась в подсознании, и Дженис испытывала какую-то неловкость. Она никогда не задумывалась о том, что матери тоже подвластны сексуальным влечениям. Конечно, они занимаются этим с отцами, что ж, пожалуйста. Но с другими мужчинами – нет, даже думать об этом невозможно.
– Мам?
Ли налила в стакан сок и взглянула на Дженис, все еще держа в руках картонный пакет, из которого на стол падали оранжевые капли. Дженис опиралась на буфетную стойку, перебирая голыми ступнями о резиновый коврик, лежавший на полу.
Что у тебя с Крисом?
Этот не прозвучавший вопрос сквозил в сердитом взгляде Дженис, в ее надменной позе, в поджатых губах. Ли инстинктивно угадала, о чем думает дочь, но решила, что, если уж ей так хочется, пусть спросит. Ли вовсе не собиралась первой заводить этот разговор, она боялась обидеть Дженис. Да и, кроме всего прочего, их отношения с Кристофером были еще слишком хрупкими, неопределенными, чтобы выносить их на семейный совет.