— По какому поводу этот визг? — в дверях кухни стоял Джонни Лайтфут, лукаво глядя на нее.
— Я не могу поверить! — Джонти просияла. — Но он работает. Посмотрите!
Она снова подняла и опустила ручку, и опять полилась вода.
— За домом есть родник, — объяснил Лайтфут. — И кто бы здесь ни жил, он должен был подвести его в дом.
Джонти посмотрела на грязь и сажу вокруг себя и сделала кислую мину.
— Как хорошо он для меня сделал! Так и надо было ожидать, что мне придется чистить это место. Но меня это, действительно, не волнует, — добавила девушка, засучив рукава. — Могу представить, как здесь будет красиво, когда я уберу, размещу вещи бабушки, ее яркие керосиновые лампы, картины, красивую посуду и коврики.
Лайтфут нахмурился и, положив ей руку на плечо, предостерег:
— Не забудь, что все считают тебя парнем, Джонти, а если так, то тебя не должно интересовать придание этому месту уюта.
Сияние и восхищение в глазах Джонти сразу же погасли, в ее взгляде появилась печаль.
— Я так устала притворяться, Джонни, — сказала она. — Не знаю, сколько еще я смогу это выносить.
Лайтфут внимательно смотрел на стройную, грациозную фигуру и удивлялся, как никто, глядя на нее, не видит плавных женских изгибов. Он сжал ее хрупкое плечико.
— У меня такое предчувствие, что тебе не придется долго притворяться.
Он с улыбкой опустил руку.
— Между прочим, кажется, у тебя сегодня восемнадцатилетие?
— Ах, да, — Джонти изумленно посмотрела на Лайтфута. — А вы откуда знаете?
— Твой дядя Джим мне сказал, — индеец отклонился назад и взял со стола какой-то сверток.
— С днем рождения, малышка, — он улыбнулся, протянув ей пакет.
— О Джонни, — в дрожащем голосе Джонти послышались смешанные нотки радости и печали. У бабушки в этот день всегда было для нее что-нибудь особенное, хотя, к несчастью, это всегда было то, что могло бы понравиться мальчишке, а позднее — подростку. Куклы и красивые платья — все это было не для нее.
— Разверни, — настаивал Лайтфут, желая вновь увидеть ее улыбку и радостное сияние голубых глаз.
Когда развернули плотную коричневую бумагу, Джонти восторженно воскликнула:
— О Джонни, я никогда не видела ничего подобного!
Она смотрела на великолепную куртку, затем провела рукой по мягкой замше и цветным бусинкам, украшавшим рукава и низ куртки.
— Она на кроличьем меху, — Лайтфут вывернул куртку и показал Джонти. — Тебе будет в ней тепло даже в самую холодную погоду.
— Где ты нашел такую прекрасную вещь? Только для того, чтобы расшить ее бисером, нужно очень долго работать.
— Ее сшила моя двоюродная сестра Наоми. Она искусно владеет иглой.
— Да, действительно, — согласилась Джонти и встала на цыпочки, чтобы поцеловать индейского воина в бронзовую от загара щеку. — Спасибо, Джонни. Это самый прекрасный подарок из всех, которые мне когда-нибудь дарили.
Довольный индеец начал было что-то говорить, но вдруг застыл. Джонти заметила, что его внимание привлекло что-то позади нее и, обернувшись, чуть не застонала. В двери стоял Корд и смотрел на них холодным колючим взглядом. «Черт! — подумала Джонти. — Он, должно быть, заметил, как я целовала Джонни». Она густо покраснела и опустила ресницы, слишком хорошо зная, о чем он мог подумать.
— Почему ты не с остальными мужчинами, Лайтфут? — Корд почти прорычал свой вопрос.
Индеец засунул руки в карманы и опять прислонился к столу. С вызовом в темных глазах он спокойно сказал:
— Я только зашел на минуту отдать мальчишке подарок ко дню рождения.
Корд застыл, с минуту глазел на индейца, затем перевел хмурый взгляд на Джонти:
— У тебя сегодня день рождения?
Когда она кивнула, он требовательно спросил:
— Как могло случиться, что ты не сказал мне об этом?
Джонти пожала плечами:
— Я не думал, что вас это заинтересует.
Корд сжал губы:
— Но ты сказал постороннему. Что заставило тебя думать, что его это волнует?
— Послушай, Мак Байн, — Лайтфут выпрямился и с раздражением сказал. — Ребенок ни слова не сказал мне об этом. Он просто случайно в разговоре упомянул пару дней назад, что сегодня ему исполнится восемнадцать лет. У моего народа это считается очень важным событием. Я подумал, что ему нужно было бы что-то особенное, чтобы отметить эту дату. — Лайтфут помолчал, указав на куртку. — А так как у него очень мало одежды, я решил, что куртка будет хорошим подарком.
Корд взял изящную куртку, осмотрел ее и небрежно бросил обратно на стол.
— Похожа на женскую, — презрительно усмехнулся он. — Как раз, то что нравится Джонти.
Он резко повернулся и, уходя, грубо сказал:
— Продолжай уборку. Я хочу вселиться до наступления темноты.
— Самонадеянный ублюдок, — выругался Лайтфут, держа руку на рукоятке ножа, торчавшей из-за пояса. Я бы слегка исполосовал его, если бы это не усложнило тебе жизнь.
— Не позволяй ему беспокоить себя, Джонни. Я на него больше не обращаю внимания, — сказала Джонти безразличным тоном, который не соответствовал ее дрожащей губе и часто моргающим глазам.
Индеец сделал вид, что не замечает накатившихся слез и, пожав Джонти руку, сказал:
— Это правильная мысль. Просто не замечать эту свинью, — он повернулся, собравшись уходить. — Я пришлю Джонса помочь тебе. Кажется, Мак Байн не очень возражает против его присутствия здесь.
Через несколько минут в кухню вошел Джонс. Он огляделся и кисло усмехнулся:
— Я думаю, первое, что нам нужно — это горячая вода.
Джонти по-дружески ему улыбнулась.