Казалось, что действительно близка победа над Злом в мировом масштабе.
Но у меня было предчувствие, что добром это всё равно не кончится. Слишком многое было завязано лично на Олеге. Перетаскивать Чёрных Ангелов из Фатамии и обратно мог только он, все попытки освоения самостоятельного путешествия через Космос оказались совершенно безрезультатными. Было и ещё много такого, что могло существовать только пока жив Олег, случись что с ним, и вся отлаженная система рушилась.
Он прекрасно понимал это, старался не рисковать, тщательно планировал все свои действия, многократно проверял и перепроверял себя, пытаясь выявить, предугадать ошибки и слабые места в своих планах.
Но человек – это существо, которое просто не может время от времени не ошибаться. И как ни пытался Олег избежать роковой для себя и для своего дела ошибки, всё-таки эту ошибку он допустил. И вполне возможно, что случилось это из-за моих попыток разуверить его в том, что он прав в своей беспощадной войне…
Прощание (эпилог)
Прощай, прощай,
Случайная моя Печаль,
Прости, что не успел я клетку
Для тебя найти.
Давай, бывай.
Сплетутся ли еще пути?
Обмолвимся ль мы хоть словечком,
Рискнем ли снова через речку
На чей-то берег перейти?
На реке мосты, у мостов кресты.
Пора,
Помолимся – и в путь…
Тетушка Судьба каждого раба
Прижмет к себе когда-нибудь…
У одной версты длинные хвосты
Дорог.
А сколько в жизни верст?
На каком краю соловьи поют,
А где кричит подбитый дрозд?
Дили-дили-дон, белой вере сон – добрый.
Дили-дили-дон, черной вере сон – злой.
Дили-дили-дон, вере сердца стон – пробный.
А я прошу “на бис” поцелуй - как свист кобры…
Прощай, прощай,
Красивая Беда моя…
Спасибо за огрызок счастья,
Сладкий мой вампир…
Давай, мой рай
Размоет наш прощальный пир.
И брызнем, как ручьи в ненастье,
В разброд, подальше от напастей,
Прощай, мой временный кумир
Дили-дили-дон, белой вере сон – добрый.
Дили-дили-дон, черной вере сон – злой.
Дили-дили-дон, вере сердца стон – пробный.
А я прошу “на бис” поцелуй - как свист кобры…
Максим Сотников
Осторожно попытавшись пошевелиться, я опять изо всех сил сцепляю зубы, пытаясь удержать крик от нестерпимой боли. Голова опять закружилась, в глазах сгустился кровавый туман. Опять затаиваю дыхание, пытаясь переждать боль, осторожно заговорить её, отдалить от себя.
Рана не такая уж и тяжёлая, но вместе с пулей в рану попала какая-то специальная дрянь, из-за которой всё моё тело превратилось в один сгусток боли. Любая попытка пошевелиться, даже попытка сосредоточиться и о чём-то подумать, всё это вызывает новый беспощадный приступ.
На это они и рассчитывали. Что я, обезумев от боли, не смогу опять уйти в Космос. Но я ушёл. Сам не понимаю, как это мне удалось. Но всё-таки я смог уйти.
Даже в Пустоте боль не отступила, стала только какой-то другой. Я мог её терпеть, но чувствовал, что это продлится очень недолго.
Что же делать? Должен же быть какой-нибудь выход?
Опять попробовал уйти в Фатамию, и опять, как всегда, ничего не вышло. Только зря силы, которых и так почти не осталось, потратил.
Пришлось возвращаться на Землю. Я вышел из Космоса в Крыму, на Тарханкуте, в Бухте. На “перекрёстке семи миров”, как говорил Олег. В той самой Бухте, в которой в “прошлой жизни” бывал с Олегом и ребятами, где впервые услышал Барда. Которую рисовал Любе…
Сейчас здесь зима, с неба сыпется водяная пыль вперемешку с мокрым снегом, с моря дует пронизывающий до костей ветер. Я лежу на мокрых камнях и чувствую, что коченею. Но не могу не только встать, даже пошевелиться.
Спокойно умереть мне не дадут. Они тоже скоро будут здесь. Удивительно ещё, что сейчас никого рядом нет. Они пронюхали про все места, в которых мне доводилось когда-то побывать, и во всех этих местах расставили засаду. Странно, что про Бухту забыли. Может, подумали, что я, раненый, захочу попасть куда-нибудь под крышу, в тепло, но никак не под промозглый морской ветер.
Но теперь они уже наверняка знают, где я, и мчатся сюда. Когда они будут здесь? Может быть – с минуты на минуту. Максимум – через полчаса. Они – ребята, как говорил Олег, очень даже серьёзные.