МОЙЕРС: Они пришли из разных культур, но посвящены вечным темам.
КЭМПБЕЛЛ: Да, темы вечные, но ощущается влияние культуры.
МОЙЕРС: Значит, мифы посвящены вечным темам, но имеют, так сказать, национальный акцент?
КЭМПБЕЛЛ: О, да. Если вы не отслеживаете аналогичные темы, может показаться, что это совершенно разные истории, но на самом деле это не так.
МОЙЕРС: Вы преподавали мифологию в колледже Сары Лоуренс в течение тридцати восьми лет. Как вам удавалось заинтересовать мифами своих студенток – молодых женщин из среднего класса – с разным жизненным опытом, придерживающихся ортодоксальных религиозных взглядов?
КЭМПБЕЛЛ: О, молодые люди схватывают все буквально на лету. Мифология рассказывает вам о том, о чем не рассказывают ни литература, ни искусство. Она рассказывает вам о вашей собственной жизни. Мифология – потрясающий, восхитительный предмет, имеющий самое непосредственное отношение к жизни. Она теснейшим образом связана с разными этапами жизни, с ритуалами инициации, знаменующей переход из детства во взрослую жизнь и с переходом от безбрачия к супружеству. Все это мифологические ритуалы. Они связаны с вашим осознанием новой роли, которую вам предстоит играть, и знаменуют прощание с прежней ролью и вступление в новую жизнь с новой ответственностью. Когда судья входит в помещение и все встают, вы встаете не из уважения к нему, а из уважения к мантии, которую он носит, и к той роли, которую ему предстоит сыграть. Что делает его достойным этой роли? Его безукоризненная репутация как представителя ее принципов, а не собственных предрассудков. А это значит, что вы встаете из уважения к мифологическому персонажу. Сдается мне, что некоторые короли и королевы – самые глупые, вздорные и пошлые люди, каких только можно встретить, интересующиеся исключительно лошадьми и противоположным полом. Но вы реагируете на них не как на личности, а как на их мифологические роли. Становясь судьей или президентом Соединенных Штатов, человек перестает быть самим собой и становится представителем верховной власти: он должен жертвовать личными желаниями, а нередко – и самой жизнью ради той роли, которую он теперь исполняет.
МОЙЕРС: Значит, мифологические ритуалы работают и в нашем обществе. Во-первых, церемония бракосочетания. Во-вторых, инаугурация судьи или президента. Какие еще ритуалы важны сегодня для общества?
КЭМПБЕЛЛ: Например, вступление в армию. В момент, когда вы надеваете форму, вы отказываетесь от личной жизни и принимаете социально детерминированный образ жизни, служа обществу, членом которого являетесь. Именно поэтому я считаю возмутительным, когда за поступки, совершенные во время боевых действий, людей судят по законам мирного времени. Они действовали не как индивиды, а как агенты той силы, которая довлеет над ними. Той силе, которой они себя вверили. И судить их как индивидов абсолютно неправомерно.
МОЙЕРС: Вы знаете, что наша цивилизация несет примитивным обществам. Они трещат по всем швам, разваливаются на части, люди умирают от разных болезней. Разве не то же самое стало происходить с нами, когда начали исчезать наши мифы?
КЭМПБЕЛЛ: Да. Точно то же самое.
МОЙЕРС: Не потому ли консервативные религии сегодня ратуют за возвращение религии прежних времен?
КЭМПБЕЛЛ: Потому, и совершают ужасную ошибку. Они призывают к чему-то рудиментарному, к тому, что не служит жизни.
МОЙЕРС: А разве нам она не служила?
КЭМПБЕЛЛ: Конечно, служила.
МОЙЕРС: Я им сочувствую. В ранней юности я наблюдал за неподвижными звездами. Их постоянство успокаивало меня. В этом была какая-то стабильность. Они говорили мне, что на меня постоянно смотрит и обо мне заботится добрый, любящий Отец, всегда готовый принять меня. По мнению Сола Беллоу, то, что наука сделала с верованиями, можно назвать генеральной уборкой. Но для меня в этих вещах была определенная ценность, и сегодня я такой, какой я есть, благодаря им. Интересно, что стало с детьми, у которых не было ни неподвижных звезд, ни ощущения стабильности – этих мифов?
КЭМПБЕЛЛ: Как я уже говорил, вам остается только читать газеты. Это бардак. Да, мифы предлагают модели жизни. Но модели должны быть приемлемыми для того времени, в котором вы живете, а наше время изменяется с такой скоростью, что то, что было приемлемо 50 лет назад, сегодня неприемлемо. То, что раньше считалось добродетелью, нынче стало пороком. А многое из того, что прежде считалось пороком, сегодня стало потребностью. Нравственный порядок не должен отставать по времени от моральных потребностей жизни здесь и сейчас. Но мы этого не делаем. Старая религия принадлежит другой эпохе, другим людям, другой совокупности человеческих ценностей, другой Вселенной. Возвращаясь назад, вы нарушаете свою гармонию с историей. Наши дети теряют доверие к религии, в которой они воспитывались, и уходят в себя.