Она медленно и тяжело вздыхает.
– Еще не знаю. Но я что-нибудь придумаю, даже если придется распилить батарею у себя в комнате и прятать зарплату там.
– Не волнуйся, – твердо произношу я. Есть лишь один способ все это уладить. – Я вернусь так быстро, как только смогу. Если можешь, просто подожди, пока я не окончу школу. Мне тогда будет восемнадцать; в моем списке много заведений, куда я мог бы поступить. Нью-Йоркский университет, Университет Сент-Джонса, Колумбийский – мне, наверное, понадобится грант для этого, но думаю, что у нас все получится.
– Кэл, милый? – перебивает нас мама и кивает на авто. Ее лицо окаменело, будто она мучается от боли. Я знаю, она грустит. И понимаю, что ей ненавистна сама мысль о том, чтобы покинуть наш дом. Можно заметить, как она напрягает плечи и едва ли не скрипит зубами.
И еще меня бесит, что мне хочется умолять ее никуда не уезжать и позволить мне тоже остаться. Пусть папа сваливает в гордом одиночестве.
– Вы уже готовы попрощаться?
– Мы не обязаны это делать, – говорю я. Мой голос еле слышен, но даже отсюда видно, как смущается Деб. Но я должен это сказать: – НАСА заставляет переехать отца. Нам всем вовсе не обязательно это делать. Это несправедливо – ты хоть гуглила, что из себя представляет Хьюстон? Ведь это помойка.
– Поверь мне, гуглила. Городок Клир-Лэйк на него совсем не похож, хотя по-своему красив, как и все пригороды. И мне кажется, я понимаю, зачем это нужно. Почему всех заставляют переезжать в тот же самый город, где жили первые астронавты. Стоит зайти на «Фейсбук», как сразу видишь: все мои друзья по колледжу только о них и пишут. И хотя мне очень грустно уезжать из города, в котором я прожила сорок три года, это необходимо. Мы должны сделать это ради твоего отца. – Ее пушистые каштановые локоны спадают волной, закрывая половину лица. Мама кладет ладонь мне на плечо и одаривает привычной сдержанной улыбкой. – К тому же, – добавляет она, – учитывая характер твоего отца, уверена, его выгонят уже через неделю.
Мы смеемся, но вскоре смех сменяется неловким молчанием, и я понимаю: нам пора. Лишь одна поездка отделяет нас от новой жизни. А значит, у меня есть еще три дня и двадцать четыре часа дорожной тряски, чтобы придумать, как жить дальше в городке астронавтов.
Перед тем как сесть в машину, я сжимаю Деб в объятиях и целую на прощание. Я делаю это неловко и второпях, отчасти из-за спешки, а отчасти из-за того, что мама не сводит с нас глаз.
– Я люблю тебя, – признаюсь я.
– Знаю, – улыбается Деб.
Я устраиваюсь на заднем сиденье машины и опускаю стекло, смакуя последние пару минут вместе со своей лучшей подругой. Но мы ничего друг другу не говорим. В самом деле, что тут еще сказать?
Только одно: до свидания.
Когда мы отправляемся в путь, я принимаюсь искать в интернете любую информацию о программе «Орфей», какую только можно найти. Ее цели и значение для нашей страны – то есть на что она действительно нацелена, кроме как развлекать скучающую публику. «Орфей-5» доставит шестерых астронавтов на Марс, где они построят временную базу, проведут небольшие раскопки согласно тщательно продуманным планам и организуют ряд научных экспериментов. Вскоре после этого в путь отправятся «Орфей-6» и «Орфей-7», чтобы транспортировать на Марс припасы для поддержания постоянной жизнедеятельности базы, в то время как «Орфей-5» полетит обратно к Земле, унося на борту тонну образцов почвы и горных пород.
Я переключаюсь на статью «Тайм» и подмечаю особенности семейного портрета Такеров. Их взгляды направлены на меня; лица скрывают эмоции. Я пытаюсь обнаружить следы паники, но замечаю лишь сдержанное волнение. Умело сыгранное волнение. Двое детей Грейс Такер хорошо играют свои роли – сын Леон, серьезный будущий олимпиец (в высшей степени сексуальный, что сразу бросается в глаза), и Кэтрин, его не по годам развитая сестра.
Это заставляет меня задуматься… А какая роль достанется мне?
В статье оказалось еще несколько общих семейных фотографий, сделанных в духе шестидесятых годов. Они очень напоминают фото из старых журналов, которые мне довелось листать. Благополучная семья, собравшаяся вокруг маленького телевизора в деревянном корпусе с уродливой антенной.
– Ты много знаешь о шестидесятых? Например, о миссии «Аполлон»? – спрашиваю я.
Отец умышленно дергает руль, уводя машину в сторону, и принимает шокированный вид. Я закатываю глаза. Мама качает головой, но предпочитает на этот раз не устраивать ссору.
– Ты спрашиваешь о шестидесятых? Спрашиваешь меня, а не Сири?[12]
12
Сири (