Спустя час я уже стояла в затемненном зале безымянного клуба, глядя, как на сцене оживает картинка с листовки. Девушку, показывающую представление, даже не смущало почти полное отсутствие зрителей, казалось, ей вообще не было дела до того, что творилось за пределами сцены, была только музыка и она, исполняющая всевозможные акробатические трюки вперемешку с танцевальными па. Над сценой и баром висели четыре золоченые клетки, в которых, как я потом узнала, должны были танцевать другие девушки.
Магия в чистом виде. Время будто застыло, а когда репетиционная музыка внезапно оборвалась, я отчетливо разглядела широкую улыбку и лукавый взгляд незнакомки, закончившей свой номер. Она смотрела прямо на меня, изучая, а потом спрыгнула со сцены и двинулась в мою сторону так стремительно, что пришлось попятиться, столкнувшись со стеной.
– Ты! – вот и все, что она сказала, продолжая улыбаться, как ненормальная, тыча наманикюренным пальцем мне в грудь.
– Я ничего не сделала… – промямлила я, опешив.
– Сделала, сделала, – хихикнула девушка, разглядывая меня с ног до головы. – Ты повторяла за мной! – в ее тоне не было укора, лишь легкая насмешка и любопытство, так что я немного расслабилась, все еще припертая к стене.
Если подумать, она была немного права.
– Я не специально.
– ВОТ ИМЕННО! – выкрикнула та пронзительным голосом и захлопала в ладоши, будто я только что сделала что-то выдающееся, достойное похвалы.
Уставившись на румяное лицо незнакомки, я отметила, как в полутьме красиво блестели ее нефритовые, обведенные жирным слоем косметики глаза.
– Я Керри, – представилась она, схватив мою вялую руку и пожимая ее с такой силой, что я испугалась, как бы не пришлось потом вправлять запястье. – Да расслабься ты, я не кусаюсь.
В противовес словам она клацнула зубами и расхохоталась, как дьяволица.
Наверно, я забыла добавить, что по мере исполнения своего сценического номера Керри снимала по одному предмету одежды примерно раз в каждые две минуты. А поскольку их изначально было не так много, то теперь стояла передо мной в катастрофически высоких туфлях, зеленых стрингах, лифчике, который скорее напоминал его отсутствие, и той самой, расшитой пайетками, шляпке. Казалось, это ее ничуть не смущало, в то время как я испытывала неловкость, равную по степени конфузу монашки, застрявшей в лифте с адептами Сатаны.
– Хочешь попробовать? – вдруг выпалила Керри, окончательно выбив меня из равновесия.
– Чт… что? – на всякий случай переспросила, чтобы удостовериться, что предложение в моей голове не отличалось от прозвучавшего в действительности.
– Станцевать, – закатив глаза, уточнила та. – Не дрейфь! Тебе ведь хочется, верно? У нас тут зона, свободная для творчества. – Она обвела руками помещение, и ее полуобнаженная грудь дерзко подпрыгнула, вызывая у меня новый приступ смущения.
Я не осмелилась отрицать, но предложение Керри настолько же обескураживало и пугало, насколько вызывало желание ступить ногой в нечто неизведанное. Любопытство во мне всегда перевешивало здравый смысл, поэтому я замешкалась, бросив короткий взгляд на сверкающую сцену. На что было бы похоже, если бы парень из моих грез, по вине которого я была в таком раздрае, внезапно вошел и увидел меня там, стоящую под софитами, дерзко улыбающуюся, уверенную в себе… Взрослую…
– Да брось, днем народу в этом вшивом месте все равно нет, так почему бы не выпустить на волю себя настоящую? – подбадривала Керри. – Можешь не снимать одежду, если не хочешь, правда тогда будет уже не так весело.
Оглядев свой повседневный наряд, состоящий из классического вязаного свитера и узких шерстяных брюк, я смущенно сморщилась. Но девушка, уже покачивая округлыми бедрами, удалялась в сторону сцены.
– Откуда ты знаешь, что это я настоящая? – бросила я вдогонку.
Керри резко обернулась, смерив меня лукавым прищуром.
– Все мы грешники. Просто некоторые лучше других притворяются.
Во мне моментально сработал переключатель.
Мной так часто пренебрегали, что подумалось: каково это – на один благословенный миг забыть обо всем, что давило на грудь? На крохотное мгновение ощутить себя настолько близкой к любви, насколько когда-нибудь смогу быть.