Тихие шаги приближались, пока я, остановившись посреди фойе, смотрел на потускневшие стены некогда роскошного особняка. Отец встал рядом, изучая пространство с такой внимательностью, словно только сейчас в его плотном графике нашлось достаточно времени, чтобы оглядеться.
– Дела у тебя, как я вижу, идут неважно, – заметил я без сарказма.
На самом деле даже удивляло, как быстро дом пришел в запустение. Он никогда не был уютным семейным пристанищем, но раньше здесь хотя бы было достаточно персонала, чтобы успевать протирать пыль еще до того, как она осядет на поверхностях. Шумные вечеринки, реки из дорогих напитков и бесконечные деловые сделки – все это куда-то исчезло.
– Будто твои лучше, – отец не удостоил меня новым взглядом, шествуя в гостиную первого этажа. Пришлось взять себя в руки, чтобы не врезать ему костылем, а просто поковылять следом.
– Что, никакой охраны? – здесь было на удивление пусто. В старом камине полыхал огонь, треск от которого был единственным звуком, нарушающим тишину.
Карсон остановился у бара в углу, наливая себе напиток. Естественно, он не предложил ни капли жидкой храбрости долгожданному гостю. Я опустился на кожаный диван, и сиденье подо мной издало жалобный скрип. Отец обернулся, изучая меня бесстрастным взглядом, но затем уголок его рта пополз вверх, придавая морщинистому лицу хищный оскал.
– Ты – бестолковый щенок, который не в состоянии даже нагнуться, чтобы завязать шнурки, – усмехнулся он. – Телохранители мне ни к чему. И давай посмотрим правде в глаза, мальчик: то, за чем ты приехал, слишком желанно для тебя, чтобы бросать мне вызов.
Я стиснул зубы, выдыхая через нос так глубоко, насколько позволяли легкие. Отец знал, что я не уйду, а я знал, что если посмею, то последствия будут в сотню раз хуже, чем то, что уже случилось. Сделав над собой усилие, я на мгновение закрыл глаза и поклялся не показывать ни малейшего признака слабости. Когда-то очень давно в этом доме был негласный девиз «слабаки умирают первыми», и если уж выбирать из нас двоих, этим человеком стану не я.
– Ладно, довольно церемоний. Что тебе нужно? – хотя это я пришел сюда, мы оба знали, кто в действительности сделал первый ход – прямо сейчас фигуры в этой партии встали на позицию, которую просчитал отец.
Он отхлебнул виски, перекатывая его на языке, и с видом настоящего короля подошел ближе, нарочно не садясь на диван напротив. Всегда на голову выше, на удар быстрей и на кусок сердца безжалостней.
– Я слишком долго позволял тебе играться в игрушки и порочить фамилию предков на потеху тупым фанатам. Пришло время взять на себя ответственность, мальчик.
Снова это обращение. Пришлось сжать переносицу двумя пальцами, чтобы не размозжить его череп голыми руками. Точно не знаю, насколько моих сил хватило бы, учитывая, что в последнее время я не просто потерял форму, но и лишился былой координации и реакции из-за затуманивших мозги препаратов.
Ди взял с меня обещание, что я не нарушу регламент врачей, но он упустил тот факт, что список не включал в себя ксанакс[9]. А мне, видит бог, сейчас не помешала бы щедрая доза спокойствия.
– Чего ты хочешь? – выдавил я сквозь зубы, глядя на него снизу вверх.
– Твое место здесь. Компания нуждается в преемнике, – казалось, слова давались ему с огромным трудом, но, как я успел заметить, наши желания, к сожалению или счастью, почти совпадали.
Я ожидал, что весь этот рейд на мою задницу лишь для того, чтобы упечь меня в реабилитационный центр или еще какое-нибудь место, откуда не смог бы напоминать отцу о своем ничтожном существовании, но теперь окончательно запутался в его мотивах. Вместо наказания он махал прямо перед моим носом тем, что когда-то было даже желанней футбола, а я никак не мог разгадать, что скрывается за этой его игрой.
– Что случилось с тем, что я жалкий выродок, недостойный работать даже уборщиком в твоей империи? – цитата была не дословной, но очень приближенной к словам, что он бросил мне несколько лет назад.
Снова это проклятая ухмылка.
– Не притворяйся, что расстроен. Ты все еще тот же сосунок, что спустил половину трастового фонда на свою дурь, когда некоторые из нас впахивали не покладая рук, чтобы сохранить наследие. Ты заплатишь свою цену, если хочешь вернуть свои акции, – отец сделал паузу. – И этот дом.
Дом. Вот что было действительно достойно моего внимания. Он принадлежал моей матери и перешел к отцу после ее смерти; когда-то давно я поклялся, что вытравлю Карсона отсюда как назойливого таракана. Но, как и в случае с этими ползучими тварями, сделать это будет не так просто, поскольку Карсон наверняка продолжил бы шевелиться, даже если его лишить головы.
9