– Умная бабочка! – заметила мисс Герберт.
– Может да, а может быть, и нет. Увидим. В любом случае, с Джеком всё кончено.
– И, я полагаю, поэтому, как ты говоришь, Моргана сбежала от своих общественных обязанностей?
Гвент смотрел на неё с нерушимым спокойствием.
– Нет. Не совсем, – ответил он. – Я считаю, что она ничего не знала о его намерении. Хотя, не думаю, чтобы она попыталась изменить его, если бы и знала.
Мисс Герберт всё ещё смотрела на панораму.
– Что ж, мне уже не так жаль его после твоих слов о том, что он сделал это из-за денег, – сказала она. – Я была о нём лучшего мнения…
– Ты снова говоришь, как в средние века, – перебил её Гвент. – Кому нужны сегодня добрые люди? Цель жизни – жить, не так ли? И «жить» означает получать всё возможное для собственного удовольствия и выгоды, стать Номером Первым! И пусть весь мир делает что хочет. Это как раз твой стиль, хоть ты и притворяешься, что нет!
– Ты не очень-то вежлив, – сказала она.
– А с чего мне быть вежливым? – сварливым тоном заметил он. – Кому нужна вежливость, если только в ней нет выгоды для себя? Я никогда не прибегаю к лести и никогда не бываю вежлив. Я просто знаю, как это бывает: ты не получила тех денег, на которые рассчитывала, и теперь ищешь того, у кого они есть. Затем выйдешь за него, если удастся. Ты, как женщина, делаешь то же самое, что и Джек сделал, будучи мужчиной. Но если ты проиграешь, то не думаю, что ты покончишь с собой. Ты для этого слишком уравновешенная. И полагаю, что ты преуспеешь в своих притязаниях. Если будешь осторожной!
– Если буду осторожной? – откликнулась она вопросительным эхом.
– Да, если хочешь заполучить миллионера. Особенно, старого негодяя, за которым ты бегаешь. Не одевайся слишком «кричаще». Не выставляй напоказ свою попку – оставь что-нибудь и для его воображения. Не размалёвывай личико, а оставь как есть. И будь, или притворись, весьма сочувствующей народу. Это сработает!
– На этом закончим первый урок! – сказала она. – Спасибо, пастор Гвент! Думаю, я прислушаюсь!
– Полагаю, что да! Хотел бы я быть уверен в чём-либо ещё так же твёрдо, как в этом!
Она молчала. Уголки её рта слегка дрогнули, будто она пыталась выдавить улыбку. Она пристально смотрела на своего собеседника – как он достал сигару из коробки и зажёг её.
– Мне нужно идти и всё уладить с похоронами, – сказал он. – Джека больше нет, и нужно прибрать его останки. Это моя забота. Как раз теперь его мать рыдает над ним, а я этого не выношу. Это выводит меня из себя.
– У тебя вообще есть сердце? – спросила она.
– Думаю, да. Раньше было. Но не сердце – оно только пульсирующая мышца. Я прихожу к выводу, что это скорее голова.
Он выпустил два-три колечка дыма в чистый воздух.
– Ты знаешь, куда она уехала? – вдруг спросил он.
– Моргана?
– Да.
Лидия Герберт замешкалась.
– Думаю, что знаю, – ответила она наконец, – но я не уверена.
– Ну а я уверен, – сказал Гвент. – Она помчалась за особенной добычей, которая ускользнула от неё – за Роджером Ситоном. Он уехал в Калифорнию месяц назад.
– Значит, она в Калифорнии?
– Конечно!
Мистер Гвент сделал ещё одну затяжку.
– Ты, должно быть, была в Вашингтоне, когда все считали, что он и она собираются пожениться, – продолжил он. – Ни о чём другом тогда просто не говорили!
Она кивнула.
– Знаю! Я там была. Но мужчине, посвятившему свою душу науке, не нужна жена.
– А как насчёт женщины, которая посвятила свою душу самой себе?
Она пожала плечами.
– О, ерунда это всё! Моргана – не научный работник, она даже не студентка. Она только воображает, что может что-то сделать. Но это не так.
– Что ж! Я не уверен! – и Гвент принял вид сплетника. – Ей как-то удаётся по-умному уладить все проблемы, пока все остальные о них только болтают.
– Только для личного удовлетворения, – иронично заметила мисс Герберт. – Ясное дело, что не для кого-то ещё! Она несёт дикую чушь об овладении миром! Представь себе! Мир под контролем Морганы! – Она нетерпеливо тряхнула юбкой. – Я ненавижу подобных таинственных, философствующих женщин, а ты? Былые времена мне нравились намного больше! Когда нас окружала поэзия, и романтика, и прекрасный идеализм! Когда могли бы существовать Данте и Беатриче!
Гвент кисло улыбнулся.