А хорошо пожрать и выпить— это в армии далеко не последнее дело. Во всяком случае— для малыша. Рядового Дениса Ишимкина. Он уже разложил закусь по котелкам, разлил водку по кружкам. Снял пробу с картошки. Поморщился для приличия. Как и положено солидному, всякое повидавшему и всегда всем недовольному “старику”. Малыш и был всегда всем недовольным. Сейчас он был недоволен тем, что водки, по его разумению, было “маловато че-то”. Впрочем, на самом деле Малыш был недоволен другим. Тем, что денег на грандиозные, задуманные им “дембельские” покупки недоставало. Уволившись и вернувшись домой, Малыш должен был произвести настоящий фурор. Так он уже давно решил про себя. Едва ли не с начала своей армейской службы. Малыш видел себя в расшитом золотыми нитями и аксельбантами чудо-мундире. В коротких шнурованных (“десантный вариант”) полусапожках. Грудь— увешана всеми существующими значками, и, может быть, орденами.
А короткие и мускулистые, специально подкачанные перед “дембелем” руки Малыша должны быть заняты аккуратненьким чемоданчиком и массой пестрых, набитых самыми модными “гражданскими” шмотками пакетов. В этих шмотках Малышу предстояло щеголять длинными, угарными, бесшабашными ‘гражданскими” вечерами, в предвкушении чего у Малыша томительно замирало сердце. Девчонки должны будут сразу понять: из армии вернулся самый бравый, самый завидный и самый желанный жених. Несчастным девчонкам предстояло сходить с ума по уверенному в себе, невозмутимому и снисходительно— равнодушному ко всему Малышу. Такими мыслями, мечтами и бредил почти всю свою армейскую службу Малыш. А в последнее время— особенно сильно. Он словно помешался на этом. Но всему этому блистательному возвращению из армии Малыша препятствовало одно: отсутствие денег. То есть кое-какие, тщательно сохраняемые из отобранных у “молодых” и полученных “законных” своих солдатских денег сбережения у Малыша были. Но их было мало. Слишком мало для того, чтобы осуществить мечту в полном блеске. “Где взять денег”— этот вопрос мучил Малыша постоянно. Эта мысль мучила его и сейчас.
— Нучто, помянем “зему”?.. — поднял алюминиевую кружку Андрюха Кистень по кличке Большой. Большим его прозвали не только за внушительный рост. У него все было большое— тело, повадки, привычки. Все он делал неторопливо, основательно и— долго. Так долго, что нередко бесил этим Малыша, привыкшего делать все быстро. Единственное, что у Большого не соответствовало его исполинской внешности всем повадкам, — это его голос. Голос у Большого был тонкий и шепелявый.
— Хороший пацан был, — поднял свою кружку Жорка, телом— вертлявый, но головой на удивление рассудительный ротный каптерщик.
— Не верю, чтобы он сам мог повеситься, — сказал Данко, вытирая рукавом губы после опрокинутой “стопки”.— все у него вроде было нормально в последнее время. Да и вообще— не таким он был, чтобы вот так, “петлей”, свои проблемы решать.
— Из-за баб это все, — уверенно заявил Жорка.
— Да каких там баб— его подруга дома ждала. Все нормально было, письма писала. Не то что какая-нибудь шалава… Если бы она его бросила, я бы узнал, — сказал Данко, стараясь прожевать недожаренный кусок мяса. — А этого проклятого Узбека я когда-нибудь точно хорошенько проучу. Он мне своим сырым мясом все зубы испортил…
— Может быть, Салахова дома подруга и ждала, но здесь у него телка тоже была, — твердо стоял на своем каптерщик. — во всяком случае, он к какой-то ходил. Вернее, он не один ходил, а с Платоновым— помните того “молодого”, что сбежал с неделю назад?
— Да-а, разбегались, сволочи, совсем от рук отбились, расслабились, — угрюмо протянул преданный всем “дедовским”законам и традициям Малыш. — вот мы в свое время терпели…
— Да с чего ты взял, что Салахов с Платоновым к телкам ходили? — перебил малыша Данко. — Мало ли куда могут ходить “салаги”…
— Ну, во-первых, они у меня гражданскую одежду просили. Я их, конечно, послал, да еще хотел по морде нахлопать за такую наглость. Но они давай канючить, что вот, к Платонову подруга приехала. Издалека. В общем, пообещали мне бабки, если я дам им “гражданку”…