— Откуда я могу знать? Об этом что, в газетах пишут?
— А ты все только из газет узнаешь? Иногда мог бы раскрыть глаза и посмотреть, что у тебя в семье творится.
Это уже не касалось свадьбы, а затрагивало какие-то давние проблемы и споры по поводу этих проблем. Полина не начинала новый разговор, а как бы продолжала тот нескончаемый диалог, который ведут все супруги с момента вступления в брак.
— С некоторых пор, Полина, я стараюсь не замечать, что творится в моей семье, и ты знаешь почему.
— Не начинай опять.
— Но начала-то ты! Что, нашла предлог, чтобы с Виктором увидеться?
— Боря, да ты что, серьезно? Ты же знаешь, я стала с тобой встречаться уже после того, как рассталась с Витей. И за те 25 лет, что мы вместе, ты не можешь меня ни в чем упрекнуть!
Полина хорошо знала, как прекращать подобные разговоры, и в этот раз ей все удалось. Самойлов действительно успокоился, в конце концов речь-то шла не об их сложных супружеских отношениях, а о детях. Дети — это святое! И муж вернулся к сути начатого разговора.
— Ну хорошо, извини. И что? Давно это у них?
— Давно.
— А что же Лешка? — поинтересовался Борис.
— Может, даже не в курсе, — ответила Полина.
Самойлов подумал о том, что мужчина редко понимает загадочную женскую душу.
— А она-то кого любит? — спросил он у жены.
— Ну Лешку, конечно, — безапелляционно ответила она.
— А Костя — ее?
— Похоже, так.
В этом месте разговор снова перескочил с отношений детей на привязанности родителей, потому что Самойлов не выдержал:
— Видимо, страсть к Буравиным — дело наследственное! — язвительно сказал он.
— Борис! — предупреждающе повысила голос жена.
Но муж уже и сам понимал, что продолжать в таком духе не следует:
— Прости, пожалуйста! Я за Алешку переживаю…
В это же время между Катей и Костей шел разговор не менее напряженный и также связанный с прошлой жизнью. Катя прохаживалась по своей комнате, расстроенная и возмущенная, пытаясь окончательно поставить точки над «i» в отношениях с Костей, которые имели место когда-то, но были совершенно лишними сейчас. Выбор сделан, назад дороги нет, а Костя, как дурачок, делает вид, что он этого не понимает.
— Я же просила тебя прекратить все это…
— Что это?
— Мне надоело, что ты преследуешь меня…
— Да, преследую!
— Ага, попался!
Кате хотелось все свести к быстрому выяснению отношений, чтобы Костя сразу уступил и согласился уйти. Хотелось показать несерьезность их отношений. Так, ерунда, по сравнению со свадьбой и всем, что с ней связано. Хотелось держать несерьезный тон. Но Костя не поддерживал ее игру и говорил очень серьезно:
— Преследую потому, что ты не хочешь услышать меня.
— Что же я должна услышать?
— Катя, неужели ты не понимаешь, что, выходя за него, ты совершаешь ошибку?
Это он, конечно, сказал зря. Люди не любят, когда им указывают на ошибки, действительные или мнимые. И Катя ответила совсем не то, на что он надеялся.
— Нет, я люблю его. А ошибкой были наши встречи с тобой.
— Быть такого не может! Ты не могла разлюбить меня, — в Костином голосе слышалась боль.
— Могла — не могла, а тебе все же придется смириться с тем, что сегодня я выйду замуж за Алешу! — отрезала Катя.
— Не выйдешь, — уверенно произнес Костя.
Уверенность в его голосе была настолько сильной, что Катя невольно замерла.
— А что мне может помешать? Ты? — тихо спросила она.
— Я не могу. К сожалению. А вот шторм может.
Костина уверенность исчезла. Катя успокоилась. Конечно, он ничего не может сделать. Все будет хорошо, именно так, как ей хочется, и волноваться не стоит.
— Меня предупреждали, что Леша может задержаться. Не вижу в этом ничего страшного, — сказала Катя.
— А если он вообще не приедет? — воскликнул Костя.
Так вот чего он хочет! Чтобы от нее отказались?!
— Даже не мечтай! — лишила его последней надежды Катя.
Ощущение третьего лишнего давило на Костю тяжелым грузом, но ведь он-то знал, кто на самом деле здесь лишний. Эта женщина будет его, и только его! Он посмотрел на едва сдерживающую слезы Катю и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Похожий хлопок прозвучал и в доме бабы Зинаиды, потому что ветер резко распахнул окно. Ветер стал гулять по комнате, и одна из бутылей с вином с грохотом упала на пол и разбилась. Пришла Зинаида, закрыла окно и стала переносить тяжелые бутыли в погребок, ворча и причитая:
— Говорила же я Маше: «Надо убрать!» Нет: «Отдохни, бабушка, отдохни, бабушка». Вот и отдохнула! Бутыли-то какие неподъемные…
Она тяжело вздохнула.
Так же тяжело вздохнул и Алеша, который с большим напряжением работал веслами, преодолевая волны и ветер. Но лодка шла против ветра и, несмотря на все его усилия, фактически стояла на месте.
Алеша достал мобильник, попытался что-то на нем набрать, но лодку сильно качнуло, и телефон упал в воду. Везение закончилось. Праздничная мелодия окончательно сменилась тревожным мотивом. Теперь Алеша Самойлов должен был доказать самому себе, что он мужчина, который держит слово!
Не случайно говорят, что сила любви бережет влюбленных, что с ее помощью они делают невозможное.
Именно она помогла Алеше Самойлову добраться до берега в шторм. Он долго пытался причалить, борясь со стихией, пока волны вели страшную игру с его лодкой. Слишком много значил для него этот близкий, но такой неприступный берег. Слишком много. На нем было все: любовь, ждущая его невеста, будущая счастливая жизнь, свой надежный дом. Он просто не мог не выбраться на этот желанный берег. И он выбрался.
Фармацевтическая фирма Кости Самойлова была захудалой и почти обанкротившейся. Именно сюда он пришел после разговора с Катей. Костя стал открывать шкафчики и что-то в них искать, уверенный, что он здесь один. Но за его спиной неслышно открылась дверь, и вошла Маша.
Фармацевт Маша Никитенко работала у Константина Борисовича — работала на совесть, но зарплату получала, как и все, с задержками. Несмотря на это, она с уважением относилась к начальству и сейчас с удивлением смотрела на то, как Костя лихорадочно перебирает лекарства, явно что-то ища.
— Здравствуйте, Константин Борисович!
От неожиданности Костя даже уронил ампулу, которую только что достал из коробки. Маша Нагнулась, чтобы поднять ее, но Костя остановил ее:
— Осторожней!
Маша замерла в ожидании. «
— Это снотворное, — объяснил Костя. — Если эта ампула разобьется, мы с тобой тут же уснем от испарений.
— Такое сильное? — удивилась Маша.
— Да, сильнейшее. Используется в самых тяжелых случаях и для анестезии.
— Вы хотели взять? Давайте я отмечу в журнале.
Маша привычным движением достала журнал и потянулась к ручке, чтобы записать название лекарства.
Но начальник повел себя как-то странно. Волнуясь, Костя сказал, что лекарство ему совсем не нужно, он просто проверил, есть ли оно, потому что друг просил именно такое. Можно было ничего и не говорить девушке, но Костя почему-то пустился в подробные объяснения:
— Понимаешь, Маша, сейчас мне некогда. У брата, Алешки, свадьба, а он еще не вернулся из плаванья. Надо предупредить невесту.
— Она, должно быть, сильно волнуется, — сказала Маша, отдавая Косте ампулу.
— Да… А ты зачем здесь? Ты же в отпуске.
— Да, но он ведь неоплачиваемый. И я хотела узнать, долго ли это продлится. И может быть, есть хоть какая-нибудь работа?
— Нет, Маша, сейчас нет. Возможно, я вообще закроюсь!
После этой фразы Маша посерьезнела и задумалась, а Костя как бы машинально положил ампулу себе в карман. Кажется, получилось? Но в Маше снова проснулся профессиональный фармацевт.
— Так вы все же берете лекарство? Раз уж я здесь, давайте выполню свои обязанности. Я сейчас запишу.