Наш костер? Неужели он собирается остаться?
— Как же тогда она его прочтет?
— Как обычно, Я собираюсь отправить его по е-мейлу прямо отсюда на студию. Продюсерам обязательно понравится, и они потребуют, чтобы ей тоже нравилось то, что я написал. Она, разумеется, откажется, и ее уволят. Повернись-ка.
Дэнни повернулась, Джек снова опустил ей на плечо подбородок, она улыбнулась, а он убрал руки с ее бедер и застучал по клавишам, набирая нужный код.
— Хочешь забить золотой костыль? — спросил он.
— А разве для этого не надо вступить в ваш профсоюз?
— Не-а. Мы никому не скажем. Нажимай на эту клавишу.
У Дэнни вдруг возникло такое чувство, словно она запускает самонаводящуюся ракету. В каком-то смысле это так и было, а потому, прежде чем нажать на клавишу, она спросила:
— Ты уверен, что прав? А вдруг она как-то навредит твоей карьере?
— А что я такого сделал? Написал поразительно правдивую, захватывающую, трогательную историю о человеческом мужестве. Кстати, дал ей шанс.
Так оно и было, но Дэнни все равно нервничала.
— Ну, давай! — подтолкнул ее Джек. — Только не зажмуривайся.
Широко открыв глаза, Дэнни отправила завершенный сценарий в киберпространство. А потом они сидели и молча следили, как компьютер выполняет свою работу. У обоих было такое чувство, словно они закончили какое-то важное и большое дело.
Джек глубоко вздохнул. Дэнни сглотнула.
— У тебя все в порядке? — спросила она.
Он ответил, прижавшись губами к ее шее. Глаза Дэнни широко распахнулись, ресницы затрепетали, она зажмурилась, а ее тело расслабленно повисло на руках Джека. Он прочитал в этом согласие и одной рукой развернул к себе лицо Дэнни, потом закрыл ее губы своими и просунул в рот свой язык.
Дэнни задрожала, почувствовав, как царапает кожу его щетина и как жар исходит от его языка. Она слышала собственный жалобный стон, но позволяла себя целовать. Она так его хотела, что была готова смириться с тем, что все это продлится лишь мгновение, может, меньше, потому что Джек вдруг оторвался от ее губ, тяжело сглотнул и быстро произнес:
— Я совсем дошел.
«Потому что меня поцеловал? И не понравилось? Или потому что понравилось?»
— Я… я думаю, ты просто перевозбужден, поэтому… — наконец отозвалась Дэнни.
Джек прочистил горло.
— Нет. Я имею в виду, что дошел до точки: волосы, борода — все грязное. Но я вовсе не перевозбужден, — Джек покраснел. — Дэнни, я хотел тебе сказать… Дело не просто в возбуждении. Я хочу тебя, хочу заниматься с тобой любовью, хочу с того момента, как познакомился с тобой в конторе у Мэтта. Господи, неужели ты этого не поняла?
— Джек, это просто голод.
— Так и есть, черт возьми! Но мне нужна не пища.
— Ты уверен? У меня есть чипсы, шоколад и вяленая говядина.
У Джека вытянулось лицо, и даже возбуждение прошло.
— Что? Что у тебя есть?
Дэнни отодвинулась от него насколько смогла, но он снова притянул ее к себе на колени.
— Я оставила все это в качестве приза.
— На случай, если я все-таки выживу? Знаешь ли ты, как я был голоден?!
— Конечно. Я же прочитала об этом. Очень убедительно.
Джек выглядел как будто рассерженным, потом бросил на нее лукавый взгляд.
— Где они?
— Джек! Мне щекотно! Не надо щекотать!
— Давай, давай, дорогая! Так где же чипсы? Говори!
— Джек! — Дэнни вывернулась из его объятий и, продолжая извиваться и вскрикивать, повалилась на землю. Джек сильными и быстрыми пальцами продолжал снова щекотать ее, пока хихиканье Дэнни не стало прерываться стонами. — Перестань! Пожалуйста…
— Я не могу, золотко. — И он погремел перед ее носом найденным пакетом рыбных чипсов. — Мне показалось, ты говорила про картофельные. Перестану, когда скажешь, где они.
— О'кей, о'кей, о'кей! Они под пассажирским сиденьем в моем джипе.
Джек нахмурился, потом взвыл:
— В том, который ты оставила за шесть миллионов миль отсюда?
— Если ты меня отпустишь, я…
— Даже не думай!
Открывая пакет с рыбными чипсами, Джек ловко обхватил Дэнни обеими руками, затем с наслаждением втянул носом запах чипсов, как будто в пакете было выдержанное вино.
— Господи, благослови жир и соль. — Он тяжело вздохнул.
Дэнни тоже была голодна.
— Ты что, собираешься все съесть?
Джек оторвался от пакета и посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Не говори мне, что хочешь попросить штучку.
— Одну — не хочу. Я требую половину, половину пакета, точнее, три четверти, ведь это я за него заплатила.