Эммет зашел в чулан и открепил от джинсов пришпиленные булавками доллары. Он аккуратно расправил их на листке бумаги и разложил, как пасьянс. Еле вышло семь ровных рядов.
— Двадцать, сорок, шестьдесят, восемьдесят, — посчитал он, бегая глазами по купюрам. Эммет отвернулся не досчитав: он знал, что денег все равно не хватит, чтобы начать новую жизнь. «Это ошибка». — В голове включился сигнал тревоги. Эммету хотелось попросить Луизу отложить побег, но он знал, что с ней уже не справиться. Она твердо решила убежать.
Тяжелая одежда тянула вниз. Эммет сунул кусок мыла в карман брюк, словно кошелек, набитый деньгами. А настоящие деньги спрятал между носком и ботинком, и они слегка давили ногу, как мозоль. Ему было страшно идти налегке. С каждым переездом вещей все меньше. Уже почти ничего не осталось. Фотографию собаки, подаренную Джонатаном, Эммет спрятал под рубашкой. Снимок был скользкий и прохладный. Хорошо бы залезть в квартиру к Джонатану и украсть собаку, но с ней его не пустят в автобус, с собаками пускают только слепых. Пусть немного потерпит, скоро он украдет ее, как невесту.
Эммет дождался утренней пересменки врачей. Разбросал на столе бумаги, небрежно швырнул любимые джинсы на кровать. На стул у двери положил зубную щетку с размазанной по щетине голубой зубной пастой. Рядом небольшое полотенце. Рецепты на лекарства запихал к носкам в верхний ящик комода. Свет не выключил.
Подойдя к медпосту, Эммет увидел Луизу — она читала журнал в мягком кресле у двери. На ней было красное полупальто, такое жесткое, что эполеты на плечах торчали, как пластмассовые. Луиза пышно начесала волосы. Лицо ее превратилось в палитру художника: ядовито-желтые тени на веках, ярко-розовые щеки и оранжевые губы. Эммету бросились в глаза блестящие носки черных лакированных туфель-лодочек и колготки с блестками под шерстяными брюками. У ее ног громоздилась сумочка.
Чтобы успокоиться, Эммет сосредоточился на бледной коже дежурной медсестры и накрахмаленных складках ее халата.
— Я собираюсь в кафетерий, хочу кофе выпить, — объявил он.
— Ладно, — сказала она.
Эммет снял с крючка планшет с бумагой, записал свою фамилию и точное время: 7.03.
— Я ненадолго.
Она кивнула, проверяя списки пациентов.
— Я быстренько.
— Приятного отдыха.
— Может, я вам что-нибудь принесу оттуда? Чашку горячего чая?
— Нет, не надо.
Эммет похлопал себя по груди.
— Холодновато сегодня с утра. Пришлось надеть вторую рубашку.
— Одевайтесь потеплей, — сказала она, все еще глядя на стол.
Эммет увидел санитара с большой металлической повозкой, забитой пакетами молока и термосами с кофе. Медсестра опустилась на колени перед пожилой пациенткой и попыталась втолкнуть ей в рот красную пилюлю. В свободной руке она держала картонную кружку с кофе, точно взятку.
— Как вкусно кофе пахнет, — сказал Эммет санитару.
— Какое хорошее утро, — обратился он к медсестре.
— Симпатичный халатик, — сказал он пациентке. Таблетка красным язычком торчала у нее между губ.
Направляясь к двери, он прошел мимо Луизы и услышал, как она пробурчала: «Боже мой». Эммет на нее не посмотрел. Осторожно положил палец на круглую кнопку и нажал. Он был уверен, что сейчас кто-то подойдет к нему сзади и положит тяжелую руку на плечо. Но дверь в коридор зазвенела и открылась. В лицо Эммету ударили теплый воздух и слепящий свет. Он услышал, как Луиза вскочила с кресла и уронила журнал на пол.
— Вперед, — прошипела она, шагнув за дверь отделения. В коридоре было пусто, лишь уборщица мыла полы. Луиза зубами разорвала пластиковый именной браслет, швырнула его уборщице в ведро и крикнула: — Бежим, Эммет, бежим!
Эммет задержался, будто птица, расправляющая крылья перед полетом. Он завязал шнурки на несколько узлов, так, что кеды врезались в кожу. Потом сосчитал до трех. Он посмотрел в глубину зеленого коридора, на блестящие кафельные стены, на ступени, а над ними — горящие красные буквы: «Выход». Эммет заметил, что уборщица наблюдает за ним со шваброй в руке.
«Неужели я это сделаю?» — удивился Эммет, глядя, как Луиза поворачивает за угол. Он подумал, не вернуться ли обратно, но удаляющаяся Луиза тянула его за собой, как магнит.