И всё. Взрослые поругались – а мне предстояло мучиться всю жизнь, ненавидя производные своего имени. Юлик (самое невинное и терпимое), Юлька (брррр!), Юлечка (это всё, это провал, господа!), Юля (ну, за это просто плюху в нос).
Но это ещё ничего. Спустя два года моя мама узнала, что отец тоже способен на месть. Причём, вынашивал он её долго, так что насладился ею, по всей видимости, сполна. Иногда мне даже казалось, что он настоял на появлении на свет моей сестры – да и заделал её, если уж на то пошло – только ради одной минуты. Той самой, когда он, улучив момент, записал свою дочь, как Кораблёва Владлена Артёмовна.
Как мама кричала – это нужно было слышать. Какие слова, какие речевые обороты! Честно – я плохо помню тот день, но благодаря тому, что отец умудрился запечатлеть этот момент на камеру, день, когда моя сестра получила в качестве имени сокращение от «Владимир Ленин» стал достоянием нашей семейной хроники. А заодно – неиссякаемым источником шуток конкретно от меня. Серьёзно – я столько цитат и афоризмом нарыл в интернете, что в какой-то момент начал всерьёз задумываться о революции. Правда, потом вышел погулять, подышал свежим воздухом – и меня отпустило.
В общем, мы с сестрой являли собой плод не только родительской любви, но и показывали, что бывает, когда эти самые родители ругаются. Это вам не суп пересолить или тарелку каши на голову опрокинуть – творческие личности предпочитают действовать с размахом.
Я сел за стол, недовольный и проклинающий весь мир. Первое сентября было безнадёжно испорчено. Идти никуда не хотелось, чем-то заниматься – тем более. Хотелось просто выбраться на крышу – и побренчать на гитаре, причитая о том, что я – самый несчастный в мире человек.
Однако у этого самого мира на мой счёт были явно свои планы. На стол рядом с моей рукой опустился маленький женский кулачок, после чего Владка тихо произнесла:
- Я думала, это будет забавно.
Она убрала руку, и я увидел на столе свою пропажу – треугольный кусочек пластика синего цвета с чёрными буквами. Мой талисман. Сжав его в руке, я буркнул:
- Не делай так больше.
- Ну, Юлик, - сестра прильнула к моему боку, преданно заглядывая мне в лицо, - Ну не злись на меня.
При этом она весьма похоже изобразила кота из «Шрека» - с той только разницей, что её глаза напоминали огромные синие блюдца. Но и в них, если присмотреться, можно было найти целую Вселенную.
Вздохнув и прекрасно понимая, что малая вьёт из меня верёвки, но всё равно не имея сил противиться её чарам, я обнял Владку за плечи и уже с улыбкой проворчал:
- Ну, вот и что с тобой делать?
- Любить, кормить и никому не отдавать! – назидательным тоном сказала она и тут же воскликнула, - О, каша! Мама, ты чудо!
Та в ответ только улыбнулась, ставя перед нами тарелки. Я, не разделяя энтузиазма мелкой, покосился в сторону своей порции, всерьёз размышляя, а не нападёт ли на меня овсянка, если я от неё откажусь? Вид у горки, щедро посыпанной орехами и изюмом, был весьма опасный.
- Мам, - протянул я.
Родительница, предвосхищая мои дальнейшие расспросы, покачала головой:
- Никаких замен! Мы договаривались – два раза в неделю ты ешь кашу вместо своего привычного, полного холестерина завтрака. Так что – ложку в руку и вперед, молодой человек.
Вздохнув, я повиновался. Но всё равно не удержался от того, чтобы проделать свой любимый фокус.
- Мам, - ноль внимания, - Мам, - ещё одна попытка, - Мааам. Мам! Мама. Мам. МАМ! Мама.
- Господи, да что? – повернулась та ко мне, сверкая голубыми глазами и, по всей видимости, теряя остатки терпения.
- Я тебя люблю, - с самыми честными в мире глазами признался я, после чего приступил к завтраку, как самый прилежный на свете сын.
Я услышал мамин вздох, но прекрасно знал, что она, как и всегда, не удержалась от улыбки. Вошедший в кухню отец окинул внимательным взглядом стол и, заметив свою порцию, протянул:
- Ксюш…
- Нет! – отрезала мама.
- Ксюш. Ну Ксюш. Ксююююш. Ксюша… - канючил он, как маленький
- Что?! – рявкнула мама, оборачиваясь к своему, без пяти минут покойному мужу.
- Люблю тебя, - ответил папа, присаживаясь за стол.