А затем почти прокричать:
- И ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!
Мне это пламя было не загасить, не потушить, потому что он был невозможен. Ирреальный, космический, словно и вовсе не из этого мира. Ценный настолько, что им не хотелось делиться. Мне не хотелось, чтобы на него смотрели. После такого я могла смело записывать себя в ряды новых фанаток, хотя знала его всю жизнь. Но словно впервые по-настоящему УВИДЕЛА. Таким. Ярким, музыкальным, настоящим. Живым. И я словно забыла, как было прежде. Какими мы были раньше…
Когда после съёмок Юлик подошёл ко мне и с сияющей улыбкой спросил:
- Ну, как тебе?
Мне пришлось собрать в кучу всё своё самообладание, чтобы с ответить в привычной манере:
- Отлично. Ты, как и всегда, был на высоте, - и при этом не показать, что что-то на самом деле изменилось для меня.
А после, когда парни переоделись и смыли с себя грим, мы встретились с остальными и отправились на прогулку. Сидеть нигде не хотелось, несмотря на то, что было уже по-настоящему холодно – зима буквально дышала нам в затылок. Но всё равно – вся наша компания предпочла морозить носы. Я крепко держала Давида за руку, и постепенно наваждение, которое на меня нахлынуло на съёмочной площадке, отпустило меня. И Юлик снова стал для меня моим лучшим другом, мальчишкой, которого я любила, но как своего самого лучшего друга. И который почему-то с каждой минутой нашей прогулки становился всё мрачнее и мрачнее.
Я хотела подойти к нему, узнать, кто испортил настроение брюнету, но Давид явно вознамерился компенсировать все те дни и вечера, что мы провели по отдельности. И, честно говоря, сопротивляться желания не было.
Его губы были мягкими и дарили столь приятное и желанное в такую погоду тепло, что я буквально плавилась в его руках. Вот это было действительно правильно – терять себя в объятиях своего парня, а не страдать ерундой со своим другом. Там были гормоны, здесь же – чувства.
Мы не заметили, как заплутали – то ли отстали от всех, то ли обогнали их. Да и какая разница? Важно было лишь то, что мы были рядом. Не было никакого другого места, где мне хотелось в тот момент быть. И эмоции настолько захлестнули меня, что когда Давид негромко спросил, глядя мне в глаза:
- Не хочешь сегодня вечером остаться у меня? – я даже мысли не допустила, что могу сказать в ответ «нет»…
Юлиан
Мне было хреново. И я сам не знал, почему. Нет, поначалу всё было чудесно – съёмки, Нюта, музыка. Но потом…мы встретились с ребятами – и всё сошло на «нет». Не сразу, постепенно, но неумолимо, моё настроение опустилось на отметку «ниже плинтуса».
Всю прогулку Наташа пилила меня недовольным взглядом. Нет, она веселилась – хихикала о чём-то с Сабиной и периодически обменивалась какими-то ничего не значащими фразами с Настей, но нет-нет – да и бросала в мою сторону коротким взглядом. Который, в свою очередь, резал похлеще ножа.
Неудивительно, ведь за день до этого мы поссорились. И я сам не знал, почему. Ладно, возможно, у меня снова было плохое настроение. Может быть, иногда мне становилось тяжело выносить людей рядом с собой. И моя девушка понимала это, и всё равно обижалась, делая при этом вид, что не обиделась. И это сводило меня с ума.
Я нехотя тащился следом за всей компанией по темнеющим улицам – в одиночестве, что было странно даже для меня – фотографируя дома, деревья, небо. Что угодно, но не людей. Ребята делали тысячи селфи, и это было ещё одной причиной моего раздражения.
Я ни с кем не разговаривал. Колян подзуживал меня, беззлобно, но раздражающе.
Сабина в какой-то момент легонько обняла меня один раз и улыбнулась, но ничего не сказала, и на том спасибо. Настя хлопнула по плечу, Даник попытался пошутить, но они оба отступили, видимо, обжегшись о мой взгляд.
Аня веселилась где-то впереди. Я был даже рад этому, потому что она бы точно не оставила меня в покое в тот день. Но её рядом не было – она в кой-то веки действительно беззаботно проводила время, и было бы преступлением удерживать подругу возле себя лишь потому, что мне было хреново и хотелось её присутствия.
Мы вышли на Центральную набережную. Я с какой-то яростью сделал несколько снимков алеющего неба.
– Сфотографируй меня? – спросила подошедшая Наташа и, встряхнув волосами, встала в позу.
Я сфотографировал. Пожилую пару, идущую в двух шагах от неё, наглую чайку на перилах позади, деревянный настил, на котором она стояла, но не её саму. И от этого я почему-то чувствовал странное злобное удовлетворение.
– Покажи? – подбежала ко мне девушка, кусая свои миленькие губки и глядя на меня блестящими глазами.