— Объясни ему, Карл! — не отрываясь от бумаг, приказал председатель. Карлом оказался тот самый, похожий на кузнеца человек. Он неторопливо снял со стены плеть и огрел Романа по голой спине с такой силой, что бедняга не сумел сдержать крик. А затем Карл равнодушно произнес:
— Вопросов не задавать. Только отвечать. Ты все понял или мне повторить?
— Не надо! Я понял!
— Очень хорошо. Тогда приступим! — заявил председатель, отодвигая от себя папку.
ГЛАВА 3
Роман чувствовал, что ощущения ужаса и боли, которые он испытывал, стоя перед столом судилища, постепенно превращаются в гнев. Он все еще считал себя человеком, все еще не верил в собственную смерть, и твари, сидевшие за судейским столом, не имели никакого права распоряжаться его судьбой!
Он даже осмелился высказать эту мысль вслух, после чего получил еще один удар плетью по кровоточащей спине и решил, что собственное поведение следует привести в соответствие с обстоятельствами. Имеют они на это право или нет — но они его судили, и грубая физическая сила пока что была на их стороне.
— Давайте начинать, иначе мы провозимся с этим заблудшим до вечера! — прохрипела бегемотообразная личность в центре стола, и Череп, сидевший слева от нее, сразу же осведомился:
— Кто начинает процедуру?
— Процедура стандартная! Значит, начинает обвинитель. — Череп сделал вид, что он искренне огорчен этим обстоятельством, и Роман решил, что стандартная процедура ничего хорошего ему не сулит.
Услышав о стандартной процедуре, сразу же оживилось насекомое в зеленом камзоле, которое, несмотря на цвет своего кафтана и ядовитые жвала паука, все-таки всем своим остальным обликом напоминало Роману таракана.
Зеленый таракан, перебирая короткими передними лапками, пододвинул к себе толстую папку, в которую до этого складывал передаваемые ему председателем бумаги, выдернул из нее страницу и, водя лапой по невидимым Роману строчкам, прочитал по слогам неожиданно тонким голосом:
— Преступление первое, многократно повторяемое, — прелюбодеяние!
— Возражаю, — возвестил Череп, очевидно, изображавший защитника, — начинать следует с наиболее тяжких преступлений, а прелюбодеяние к таковым не относится.
— Согласен! — прохрипел председатель, и Таракан, закивав своей небольшой головкой, торопливо перелистнул несколько страниц.
— Убийство. Преднамеренное убийство! Это ужасное злодеяние было совершено заблудшим двенадцатого децембрия две тысячи сорокового года. В поселке Крайна, где его отделение остановилось на ночлег!
— Да, убийство имело место! — согласился Череп. — Но оно было совершено под давлением чрезвычайных обстоятельств. На заблудшего напали, он защищал свою жизнь и не мог знать, что в доме находятся люди, непричастные к нападению. Повторяю, он просто защищался!
— И поэтому начал палить по окнам всех соседних домов? — ядовито осведомился Таракан. — Разве он не знал, что в этих домах живут люди?
Поселок Крайна Роман запомнил на всю жизнь. Именно там его отделение попало в засаду, и трое из «изюбрей» были сразу же убиты, а еще двое ранены. Стрельба велась из окон верхних этажей, и огненные черточки пулеметных трасс врезались в землю перед самым носом Романа, успевшего быстрее своих несчастных товарищей распластаться за спасительным каменным ограждением. Уже через пару секунд он ответил из своего автомата по окнам, из которых велся огонь, и один из пулеметов захлебнулся. Потом кто-то из его отделения подавил и второй пулемет. Собственно, на этом инцидент был исчерпан, никаких «окон соседних домов» он не обстреливал.
— Это ложь! Я стрелял только по окну, из которого бил пулемет. И выпустил всего одну очередь!
Своей громкой репликой он перебил Таракана в зеленом камзоле и непроизвольно сжался, ожидая очередного удара плетью, но его не последовало. Значит, доставивший его сюда великан сказал правду — у него было право перебивать любого выступавшего своими репликами, не следовало только задавать никаких вопросов.
— Он прав! — сразу же поддержал его Череп, потрясая какой-то бумагой. — Здесь сказано, что была всего одна очередь!
— Две секунды — сорок восемь выстрелов. Он мог бы убить сорок восемь человек! — возразил Таракан, подскакивая на своем месте.
— Мог, но не убил! Мы обязаны учитывать только совершившиеся факты, и предположения нашего уважаемого обвинителя не что иное, как гнусная инсинуация! К тому же не следует забывать, что моего подзащитного самого подло убили выстрелом в спину — уже один только этот факт дает ему право на снисхождение!