— Ну и кто тебя сейчас за язык дергал! — в бешенстве выкрикнул он и, бросив на меня ненавидящий взгляд, выскочил из машины.
— Рома, вернись! — властно крикнула Юля.
— Пешком дойду, — отозвался тот.
— Ром, ну не дури, — вмешался я.
Сынуля не удостоил меня ответом и быстро зашагал по обочине.
— Господи, и откуда ты только свалился на мою голову?! — с обидой произнесла Юля.
Я промолчал. На душе было паршиво.
— Ладно, поехали, — вздохнула Юля, — километр он и пешком пройдет, заодно поостынет.
Какое-то время я все же ехал медленно, держась рядом с Ромкой. Надеялся, что передумает. Тот не передумал и демонстративно смотрел в другую сторону.
— Он такой же упрямый идиот, как и ты, — сказала Юля. — Оставь его в покое, пусть себе дуется.
Я пожал плечами и придавил педаль газа.
— Почему ты мне не сказала? — спросил я чуть позже.
— Когда я узнала, ты уже уехал, — вздохнула она, — просто не смогла тебя найти. Ты как сквозь землю провалился.
— Где-то так оно и было… — пробормотал я. — Кстати, кто такой Михаил?
— Ты не имеешь права спрашивать! — вспыхнула она.
— Наверное, — согласился я, — но вот спрашиваю.
Она молчала и смотрела в окно.
Я свернул в знакомый переулок и затормозил у третьего от угла двора. Все та же зеленая калитка и старый абрикос, под которым мы простаивали часами, не в силах распрощаться.
— Ну вот и все, — сказала Юля и вышла из машины.
Я тоже вышел, выгрузил сумки из багажника и, несмотря на протесты хозяйки, отнес их к дому.
Пахло мокрой травой, спелыми фруктами, цветами… Ароматы юности.
Возле гаража надрывался надсадным лаем цепной пес, исправно зарабатывая на ужин, а от летней кухни к нам спешила седая полноватая старушка, в которой я с трудом узнал Юлькину маму.
Сначала две женщины обнялись, потом и на меня обратили внимание.
— Кто это с тобой? — поинтересовалась мать у Юльки.
— Э-э… — протянула та растерянно.
— Здравствуйте, тетя Галя… — не слишком уверенно сказал я.
Тетя Галя внимательнее ко мне присмотрелась.
— Объявился-таки, обормот… — ворчливо поприветствовала меня она. — Ну проходи. Сейчас ужинать будем.
Я перехватил Юлькин удивленный взгляд и тут же принялся отнекиваться. Мол, и так уже везде опоздал, много работы и все такое.
Тетя Галя особо настаивать не стала и снова ушла в летнюю кухню, а Юля проводила меня до калитки.
— Мог бы и поесть, — сказала она буднично.
Я усмехнулся.
— Боюсь, если Ромка застанет меня здесь, он и во двор не войдет.
— Под абрикосом спать не останется, — отмахнулась Юлька. — К тому же, пока дотопает, успокоится.
Я хмыкнул. Успокоится он, ага. Держи карман шире!
— Понимаешь, Ромка очень любил Мишу, — Юля попыталась как-то объяснить поведение сына, — тот был хорошим отцом, очень хорошим… Ромка долго не мог мне простить развода с ним. Думаю, для сына куда большим потрясением было узнать, что Михаил ему не отец, чем то, что этот самый отец — ты.
Краем глаза я заметил какое-то движение и, повернув голову, успел рассмотреть знакомую фигуру, скрывшуюся в тени деревьев.
Юля проследила мой взгляд.
— Упрямый идиот, — покачала она головой. — Ничего, он примет правду.
— Хотелось бы надеяться…
Юля сжала мою руку.
— Дай номер своего мобильного. Позвоню тебе попозже, расскажу, что и как.
Рома
Габаритные огни Арчева «лимузина» растворились в сгущавшихся сумерках, а мать все стояла на дороге, глядя ему вслед. Вот же…
Я покинул свое укрытие под соседским орехом, подошел к ней.
— Ма?..
Она посмотрела на меня со счастливо-задумчивым видом.
— Мать, ты чего? — Я все еще злился. — Он же бросил тебя! Нас… и теперь ты… ты простила?!
— Все не так, Рома, — не переставая улыбаться, ответила она, — Артур просто ничего не знал.
— Бедный мальчик, — хмыкнул я, — не знал, откуда дети берутся?
Мама взяла меня под руку, направляя во двор:
— Все не так просто, сын. Мы поругались, потом разъехались кто куда. Тогда мне казалось правильнее расстаться… — Она всхлипнула, быстро вытерла слезинку, жестко подытожила: — В общем, сама дура. Ты не отталкивай отца, Ром. Он очень хороший.
И, быстро поцеловав меня в щеку, бегом направилась к дому.
Н-да, мексиканское «мыло»…
Со стороны летней кухни доносились дразнящие ароматы. Желудок недвусмысленно напомнил, что обед был очень давно, и я пошел на запах.