Так и случилось. Раскаленный хлыст жадно обвился вокруг подставленной ладони, и если бы не невидимая перчатка, точно бы располосовал мне руку до кости.
— Да за что?! — не выдержал я, отскакивая назад, и прижимая руку к груди.
Было не столько больно, сколько обидно.
— Вперёд пошёл! — заорал тюремщик, щелкая хлыстом рядом с моей ногой.
Бросив на него оценивающий взгляд, я стиснул зубы и повернувшись к нему спиной поспешил вперёд.
Вжих!
Удар кнута пришелся по спине, но я лишь прибавил шагу.
Хвала Древним с меня не сняли мой ученический мундир, и он сейчас буквально спас мою спину.
— Быстрее перебирай своими ногами! — тюремщик не скупился на удары, и я чуть ли не бежал вперёд, прикрывая затылок левой ладонью.
Этот мужичок однозначно больной на голову! И если при первом взгляде на него, мне показалось, что глубоко внутри скрывается душевная рана, то сейчас мне было плевать.
Это уже не тюремщик, это мучитель какой-то.
Сейчас, чуть ли не бегом двигаясь по узкому коридорчику, выложенному из черного не то камня, не то кирпича, я пытался вспомнить помещение, куда я попал.
В тот момент у меня перед глазами плясали черные пятна, но я успел заметить, что я оказался в круглой комнатке, из которой шло четыре коридора.
И мы сейчас, если я не ошибался, двигались по северному.
Вжик!
Очередной удар кнута заставил меня зашипеть от боли, и я мысленно пожелал тюремщику оказаться на моём месте.
Что-то не везет мне на круглые комнаты. Что суд, что портальный камень тюрьмы…
— Шевелись!
Чем дольше я находился в тюрьме, тем яснее понимал — и если здесь все тюремщики такие садисты, то у меня намечаются проблемы.
Как там сказали Фред и Джош — не реви и не показывай боль? Не думал, что их совет пригодится, как только я выйду из портала.
— Вперёд пошел!
Словарный запас тюремщика оставлял желать лучшего и сейчас он пошел, походу на второй или на третий круг.
Но к моему облегчению бесконечный коридорчик неожиданно закончился, а я чудом не влетел в здоровенную дубовую дверь.
Вжик! Вжик!
Первый удар хлыста заставил меня вжаться в стену, а второй… распахнул ворота.
Серьезно, стоило кнуту попасть по створкам, как те мгновенно распахнулись, словно были сделаны не из мореного дуба, а из бумаги.
Вжик!
Засмотревшись на это чудо, я пропустил удар в голову, отчего кнут больно ожёг левую щеку.
— Пшёл!
Зашипев от боли, я выскочил из коридорчика и тут же замер.
Двери оказались переходом из одного коридора в другой.
Вот только второй был сделан не из черного камня, а из… решёток, к которым прильнули заинтересованные моим прибытием заключенные.
Вжик!
Хлыст щёлкнул меня по левой руке, и я, недовольно дернув плечом, от чего оно вспыхнуло болью, шагнул вперёд.
— Шевели ногами, шваль!
А вот за шваль ты ответишь.
Я распрямил плечи и зашагал вперёд. Не срываясь на позорный бег, но и не замедляясь до скорости черепахи.
Тюремщик позади меня всё не унимался и без устали работал кнутом.
Тело и ноги надежно защищал мундир, а вот голове пару раз хорошенько досталось. И если первый удар пришелся по голове, то второй ожег ухо.
Боль была настолько острая, что я чудом удержался от того, чтобы развернуться и вбить зубы тюремщика ему в глотку.
Не-ет, бить тюремщика нельзя. Это наверняка провокация. Поднимешь на него руку, с легкостью накинут срок. Но и уши было жаль!
Потерять лицо перед будущими сокамерниками? Да и плевать!
Я прикрыл затылок левой рукой и продолжил путь.
Пусть со стороны я и выгляжу смешно, но зато уши на месте останутся!
Тюремщик без устали работал кнутом, но я лишь шипел сквозь зубы, когда прилетало особенно сильно.
Вот ей-Богу, когда выйду отсюда, проставлюсь Фреду, Джошу и дядюшке Луке! Ведь если бы не этот обед, я бы визжал под ударами кнута как девчонка.
— Шевелись!
Вжик!
— Не слишком ли ты строг к пацану, Сутулый?! — из-за решеток послышался чей-то ехидный вопрос, и тюремщик прямо-таки вспыхнул яростью и злостью.
Вжух!
Удар хлыста пришелся по решетке, разом приголубил сразу парочку зэков, от чего не то зарычали, не то зашипели от боли.
— Запишите на счет, пацана! — выкрикнул тюремщик, которому его прозвище очень даже подходило. — А ты, перебирай ногами!
Вжик!
Больше ироничных окриков от зэков не прилетало, но Сутулый всё же несколько раз хлестанул решетку, сорвав удачным попаданием чей-то кусок мяса.
Чересчур любопытный амбал, который просунул свои накачанные руки за прутья, громко ругался, выдергивая руки назад и пытаясь унять побежавшую кровь.