Ознакомившись с этими исследованиями, я впечатлена эффектом плацебо, но вопросов стало еще больше. Если вера не хуже лекарств, то зачем лекарства? Помогает ли плацебо при всех заболеваниях или только при некоторых? Как получается, что простое внушение порождает биологический эффект? Желая разобраться, я решаю нанести визит самому Бенедетти. Но хотя это его лаборатория, сам он не здесь. Мне придется проехать 75 миль на север от Турина и подняться почти на 12 тысяч футов.
Я стою на краю скальной площадки и смотрю на альпийских ворон, которые пикируют на ослепительно-белый снег. Скомканное одеяло горных вершин простирается до горизонта. Позади огромная глыба льда – ледник плато Роза. В разреженном воздухе приглушены звуки, и десятиградусный мороз кажется лютым. Я поднялась на 3500 метров выше уровня моря, на границу между тем, что ученые называют высотой «большой» и «очень большой». Выше в Альпах почти и не забраться. На километр больше лишь знаменитый пик Маттерхорн, кривой треугольник на фоне лазурного неба.
Раннее утро, плато пустынно. Затем прибывает огромный вагон фуникулера, из которого выгружаются броско одетые лыжники. Они текут строем мимо меня, направляясь к пологому склону ледника и едва замечая на горном скате нечто металлическое, похожее на ангар. Строение наполовину зарыто в снег и обставлено лесами.
Внутри находится Бенедетти. Он высок, гостеприимен, одет в черные лыжные брюки и флис. А здание – его высокогорная лаборатория, набитая оборудованием и выложенная сосновой филенкой, как сауна. Он устраивает мне экскурсию, показывая протекающую крышу (летом кошмар, по его словам) и разрешая заглянуть в трехметровый инфракрасный телескоп, с которым делит апартаменты.
Если не считать телескоп, то Бенедетти самостоятельно оборудовал это место, а все необходимое доставил вертолет. Есть основное жилое помещение и кухня, а также две спальни с койками, приборы для мониторинга сна и захватывающий вид. Прямо через хижину проходит государственная граница, и мы перемещаемся из жилой зоны, Италии, в лабораторию – Швейцарию.
Лаборатория представляет собой две смежные комнаты, заставленные приборами и мониторами, она полна мигающих лампочек и тумблеров, шкафы забиты папками. По потолку тянутся провода, а вдоль стены выстроены большие зеленые газовые канистры. Я ошарашена шумом: гудение и жужжание, разночастотное пощелкивание, периодическое шипение. И шлепающие звуки, доносящиеся с тренажер-ступенек. Это трудится сегодняшняя «морская свинка» Бенедетти – крепкий молодой инженер по имени Давиде.
Бенедетти обосновался здесь из-за разреженной атмосферы, которая идеальна для изучения эффекта плацебо при другом нарушении – высотной болезни. Вместо того чтобы работать с больными, он может вызвать симптомы у здоровых волонтеров, просто пригласив их сюда. Затем он играет с их верованиями и ожиданиями и регистрирует физиологические эффекты.
Высотная болезнь обусловлена недостатком кислорода. По мере того как мы поднимаемся над уровнем моря, процентное содержание кислорода в воздухе не меняется, но сам воздух становится более жидким, и каждый вдох поставляет меньше кислорода в легкие. Здесь, на высоте 3500 метров, плотность кислорода составляет всего две трети от той, что отмечается на уровне моря. Это может вызвать головокружение, тошноту и головную боль. Лыжникам, отправляющимся на плато Роза, рекомендуют приезжать вечером, чтобы акклиматизироваться за ночь. Однако Давиде проделал весь путь из Турина за три часа, дабы довести до максимума высотные эффекты, необходимые для опыта Бенедетти.
Сосредоточенный, с лыжными палками в руках, Давиде похож на исследователя-первопроходца. На нем черная неопреновая шапочка с беспроводными электродами для наблюдения за мозговой активностью. Тем временем всевозможные датчики, прикрепленные к нагрудному ремню, измеряют активность нервной системы, температуру тела и кожи, сердечную деятельность и насыщенность крови кислородом. Данные поступают без проводов с черного записывающего устройства размером с секундомер. По словам Бенедетти, это то же устройство за 15 тысяч евро, которым пользовался во время своего небывалого прыжка из космоса парашютист Феликс Баумгартнер{23}. «Разница только в том, что мы находимся на высоте четырех, а не сорока километров».