Я лежу на полу, свернувшись калачиком и прижавшись спиной к мальчишке однокласснику, Мардеру. В полусне, в полузабытьи. Мы почти не разговариваем. Всё похоже на ночной кошмар. А ведь мне когда-то казалось, что хуже, чем на пыльном Кагылыме, быть не может, что во всей остальной вселенной идёт красивая и весёлая жизнь.
Что теперь с нами будет? Куда даккарцы продают рабов? На какие-нибудь рудники или плантации? Или в бордель? Бред! Со мной такого быть не может!
Зажёгся свет
-Подъём! Юбля! Вдоль жёлтой линии, на колени, руки за спину!
Татуированный даккарец пинками поднимал спящих. Мальчишки вокруг нас как-то особо резво сорвались строиться на коленях вдоль линий нарисованных на полу. Мы с Мардером поспешили присоединиться на всякий случай. Правильно сделали. Тех кто медлил, этот серокожий бугай, смеясь, прикладывал головой о стену.
Вошли несколько даккарцев и маленькая неолетанка. Вообще раса неолетанок очень высокая, примерно два с половиной метра. Часто даже красивые. Такие стройные четырёхрукие великанши. Но эта наверно была ребёнком, подростком. Угловатая какая-то, лохматая, несуразная. Кстати, ещё одна не добитая республиканцами раса. Говорят они обладают магией, могут выкручивать мозги человека, как захотят.
Даккарцы остановились у входа, а неолетанка пошла по рядам мальчишек. Перед некоторыми останавливалась и рассматривала. А потом вдруг нависла надо мной. Чёрные глаза, чёрные засаленные волосы, приземистая, крепкая.
- Встань!
Я поднялся. Она меня почти на голову ниже, зато сильно шире. Такая любопытная тумбочка. Вся как даккарец, в черной одежде. За спиной ножи, и татуировка на шее. Улыбаясь, она погладила меня по волосам. Даккарцы у входа заржали. Душа ушла в пятки. Господа пираты, я тихий, неопасный, пожалуйста не обижайте меня!
- Пушистый!, - В голосе было что-то совсем детское, - Пап, можно я этого возьму?
Один из даккарцев, самый высокий и широкий, отозвался грубым низким голосом:
- Мэй, ты не календарь на стену выбираешь, а вещь вполне определённого назначения. Тебя никто не торопит. Посмотри на него внимательно, убедись там, что у него всё на месте, что он язык понимает. По-моему, так это вообще девка.
Меня действительно иногда путали с девчонкой. Я худенький, белобрысый, глаза от мамы достались большие, пронзительно голубые. Да и ростом я маловат, меньше всех своих ровесников, а уж любому даккарцу так вообще в пуп смотреть буду.
Тумбочка нахмурилась. Подошла ко мне и начала быстро расстёгивать ремень на моих джинсах, потом одним рывком спустила их до колен вместе с плавками. Я замер. Даже дышать перестал. Вокруг стояли на коленях около сотни мальчишек, даккарцы, эта недоросль-неолетанка, и я тут без штанов... Тумбочка погладила меня по гениталиям.
- Всё у него на месте. Очень даже мальчик! - Она мне улыбнулась - Тебя как зовут?
- Сегфред Аббихт
- Хи! Какое дурацкое имя! Язык сломаешь, пока выговоришь. А короткое имя у тебя есть?
Я чуть не заплакал. Всё это время она по-хозяйски так мяла мои яички.
- Сега.
- А я Мэй.
Тумбочка вытерла рукавом с губ какую-то розовую штуку. Амосу наверно. У неолетанок на губах должен наркотик вырабатываться, амоса. По крайней мере, так в книжках пишут.
Она повернулась к даккарцам:
- Всё, посмотрела. Я этого возьму.
Отвечавший ей даккарец пожал плечами и направился к выходу. Тумбочка пыхтя обратно натянула на меня джинсы и схватив за руку потащила за ним.
Зачем я им? Она же явно ещё ребёнок... хотя в мои штаны лазит, не стесняясь. Бред!
Часть первая
Глава 1
Лия:
Снова этот сон:
голубой туман, и тропа давно заросла
Мягкий путь по неге болотных трав... босиком
Крик птиц. Я одна.
За туманом светит в ночи окно,
Будто ждут с дороги кого
Я бегу на свет...
Силуэт в окне я его узнала давно
Взгляд влюблённых глаз - зелень трав весны
Я твоё письмо всё ношу:
"Приезжай, Медведик, я очень жду,
На окне свечу не гашу..."
Всё! Давно нет слёз. Не обнять рукам
И во сне нет в доме дверей...
Вспышкой среди звёзд ты ушёл к богам
Я осталась в мире людей
Дом опять навеял воспоминания. Пыльные шкафы хранили письма и портреты. Фигурки, которые вырезал ещё мой старший муж в подарок детям. Цветные камешки странной формы на нитке, которые мне ещё в юности подарил отец. И много-много рисунков Миэнь. Маленькие листочки. Я тогда не брала большие, вещей и так было всегда много, думала приеду за ним, заберу вместе с картинами...