Необычайная нравственная одаренность Надежды Николаевны, ее способность оказывать «скорую и неотложную» душевную помощь, ее неустанные поиски духовных огней — заставляют нас помнить о ней как об одной из замечательных личностей, которые в таком изобилии подарил нам XIX век.
Своей жизнью Надежда Николаевна Шереметева доказала, что героизм, рожденный в повседневности, носит особый характер: он пробный камень испытания на прочность и горение.
«Самый свободный долг» Фонвизиной-Пущиной
Пятерых декабристов, приговоренных к повешению, казнили на рассвете 13 июля 1826 года. «Никто не ожидал смертной казни,— писал современник.— Описать или словами передать ужас и уныние, которое овладело всеми, нет возможности: словно каждый лишился своего отца или брата».
Не спала в эту ночь и императрица Александра Федоровна, жена Николая I. Она тревожилась об августейшем супруге и записала в дневнике утром: «Что это была за ночь! Мне все время мерещились мертвецы... В семь часов Николая разбудили... доносили, что все прошло без каких- либо беспорядков... Мой бедный Николай так много перестрадал за эти дни! К счастью, ему не пришлось самому подписывать смертный приговор. Жены высылаемых намерены следовать за своими мужьями в Нерчинск. О, на их месте я поступила бы так же». Читая строки этого интимного дневника, поражаешься безмерному лицемерию даже наедине с собой, желанию остаться «доброй императрицей» после виселицы. Вероятно, по той же причине во время следствия Александра Федоровна делала богатые подарки жене Рылеева.
Несмотря на сентиментальные вздохи супруги, Николай всеми силами старался помешать отъезду жен декабристов за своими мужьями на каторгу.
Еще по поэме Некрасова «Русские женщины» мы помним, как Екатерина (Каташа, как ее ласково звали подруги) Трубецкая, поехавшая в Сибирь первой, подписывала в Иркутске отречение от дворянского звания и имущества. Отныне и она и ее рожденные в Сибири дети (детей у Трубецких к этому моменту не было) должны будут именоваться женой и детьми «ссыльно-каторжных». Трубецкую это не остановило. И тогда царь придумал новое, казалось бы, непреодолимое препятствие.
Неплохой психолог, Николай знал, что женщине труднее всего расставаться со своими детьми, и поэтому приказал, чтобы жены декабристов, пожелавшие отправиться к мужьям, оставили своих детей в России. Муж или дети — вот какой выбор должна была делать каждая женщина. Вслед за Волконской и Трубецкой в Сибирь отправились Александрина Муравьева, Елизавета Нарышкина, Анна Розен, Наталья Фонвизина, Александра Давыдова, Мария Юшневская, Александра Ентальцева. Две француженки — Полина Гебль, модистка из модного магазина, и дочь гувернантки в семье генерала Ивашева Камилла Ледантю добились специального разрешения поехать в Сибирь и там обвенчаться со своими женихами Анненковым и Ивашевым. Молодые женщины (лишь Юшневской и Ентальцевой было около сорока), они проявили необычайную силу характера, воли и любви.
Впоследствии Герцен справедливо писал, изумляясь женским сильным характерам: «Вообще женское развитие — тайна: все ничего, наряды да танцы, шаловливое злословие и чтение романов, глазки и слезы — и вдруг является гигантская воля, зрелая мысль, колоссальный ум»[197].
Почти все жены декабристов, для того чтобы последовать за мужьями, должны были оставить в России детей. Мария Волконская в последний раз поцеловала годовалого сына, который после отъезда матери умер. Александрина Муравьева, жена Никиты Муравьева, поручила свекрови двух дочерей и сына: сын вскоре умер, дочь заболела душевной болезнью. Александра Давыдова разместила по родным шестерых детей. Француженка Полина Гебль, уезжая к Анненкову, оставила дочь. Наталья Фонвизина навсегда простилась с двумя маленькими сыновьями, которые выросли без отца и матери и умерли молодыми людьми, так и не дождавшись возвращения родителей. Маленького сына на попечение сестры оставила Анна Розен, дочерей — Юшневская и Ентальцева.
Однако не все жены декабристов смогли сделать роковой выбор между мужьями, отправленными на каторгу, и детьми, оставшимися в России.
Горячо любила своего мужа жена Артамона Муравьева. У них было три сына. Но когда вскоре после осуждения и ссылки на каторгу мужа Муравьева потеряла одного за другим двух сыновей, у нее не было сил расстаться с последним ребенком, и она осталась в России.