Артисты в фильме старались на совесть, но нам рьяно вколачивали с самого детства образ Ленина, и он был другой. Бывает актёр настолько естественен, что актёрского обмана просто не замечаешь, но всё-таки китайцу в каких-то случаях невозможно сыграть русского, как и русскому – китайца. Не знаю, кто додумался смешливым детям младших классов подсунуть такую картину в день общесоюзного траура. Видимо, в спешке сунули первую попавшуюся ленту – никто ж не знал, что Генсек умрёт, чтоб заранее готовить материал для показа школьникам.
Через пять минут после начала пошли сдавленные смешки. Через десять их уже никто не сдавливал, поэтому с отдельных мест звучал совсем откровенный гогот. Когда на экране появилась Надежда Константиновна Крупская – её роль исполняла тоже китаянка, – тут уж половина зала попадала со стульев, кто-то выползал из зала на карачках, на выходе никто не останавливал, потому что КПП переместился в зал и ржал вместе со всеми. Даже учительница по домоводству перестала храпеть, а физрук примчался из буфета, сначала призывал нас к порядку, пытался рассадить всех «по секторам», но стоило ему бросить взгляд на экран, как он сам повалился от смеха.
Нам ведь ещё в детском саду начинали читать книги о семье великого Ленина. Мы ещё толком не понимали, кем он был и что сделал, а уже знали, что был он великим, словно это профессия у него такая: великим быть. Мы учились читать по сборникам рассказов о казни Александра Ульянова. Нас уже в первом классе возили к «Воротам смерти» в Петропавловке, откуда этого несчастного юношу увозили в Шлиссельбург, а затем и нас везли туда же… Нет, не на казнь, а на место, где и был повешен старший брат Владимира Ильича. Мы откровенно тряслись и ревели у знаменитой яблони, которая невзначай «сама выросла на месте гибели героя», который подавал «большие надежды при обучении в Университете по естественным наукам», но так ничего и не успел сделать, как только смастерил бомбу для царя. Настька Шобина была в своей стихии: нападалась в обморок от души, напричиталась своим глупым фальцетом: «Ах, какой толковый мужик был!».
Мы с детства знали всех братьев и сестёр Ленина, как родных. До сих пор многих помню! Уже в наше время показывали передачу про семью Вождя мирового пролетариата и вместо Анны Ильиничны почему-то промелькнул портрет Марии Ильиничны – все от нашего поколения и старше сразу заметили подлог! И стало ясно, что эпоха Ленинианы прошла, если даже на телевидении такая путаница допустима – в советское время это было немыслимо. Пришло другое поколение, которое делает совсем другие передачи «о нашем прошлом», нетвёрдо зная его героев в лицо, но при этом силится рассказать о них что-то «сенсационное», как будто мы ещё чего-то не знаем.
Мы верили в миф, которого на самом деле не было. И что? Что с того, если Ленин, как теперь выяснилось, не говорил своё знаменитое «мы пойдём другим путём»? Да и вообще, как теперь выяснилось, он якобы был почти отщепенцем. Это и есть сенсация?..
Уж не помню, докрутили тот фильм киномеханики до конца, но старшие классы освободили от просмотра лабуды, которой мучили нас. Мы не то, чтобы измучились, а просто обессилили от смеха, кто-то всхлипывал и вздрагивал уже на улице. Старшие классы с любопытством расспрашивали, что там с нами делали, некоторым становилось страшно: «Не пойду! Что хотите делайте, а не пойду, права не имеете так молодёжь истязать».
На крылечке директор школы осторожно делился впечатлениями с физруком:
– Нет, а Ленин определённо на китайца чем-то похож… Я только сейчас заметил.
– И Вы заметили? Я тоже заметил!
– Ха-ха-ха! Только никому ни слова.
– Ясное дело, могила.
– Старшие классы, пожалуй, не надо на такой фильм запускать. Пусть они лучше домой идут.
– Как можно?! – протестовала завуч. – Генсек же умер! Буду писать бумаги в районный отдел пропаганды: прислать в такой день комедию, до сих пор лицо болит… Первый раз подобный бардак наблюдаю! Этак недолго совсем распуститься.
– Грядёт лихо, – согласился физрук и объявил в рупор, что старшие классы освобождаются от дальнейших траурных мероприятий по причине неисправности кинопроектора.
– Ура-а! – заорали старшие басами и помчались сшибать всё на своём пути от такой радости. – Айда на льдинах кататься!
И словно бы солнце услышало это, раздвинуло серую мазню туч яркими лучами, ударила по зернистому снегу и гололёду. И всё сразу заиграло, заискрилось, как в праздник. К нам тут же вернулись силы, и мы помчались, падая и хохоча на ходу, путаясь в лямках ранцев и шарфах ногами, не успев как следует одеться в фойе кинотеатра.