— Что? Я вам уже сказал! — ответил Роздвянский и, указывая на спящую Галину, добавил: — Разбудите эту женщину!
— Оставьте нас одних! — сказал Франтовский швейцару. — Нам с господином профессором нужно кое-что обсудить с глазу на глаз.
Швейцар стоял, не зная, что делать. Роздвянский жестом разрешил ему выйти. Швейцар вышел, но остался под дверью, догадываясь, что профессору еще может понадобиться его помощь.
Когда они остались вдвоем, Франтовский сказал Роздвянскому:
— Хорошо, я исполню ваше пожелание, но не ранее, чем вы отдадите мне бумагу, которую вы у меня отобрали.
— Никогда! — отрезал Роздвянский. — Вы хитростью выманили документ у моей жены, и вам он не принадлежит.
— Подумайте хорошенько, многоуважаемый господин! — стал уговаривать его Франтовский. — Вы знаете, что ваша жена не сможет проснуться без моей помощи?! А известно ли вам, что долго в таком состоянии она находиться не может? Что это фатально отразится на ее здоровье? Ваше упрямство может довести ее до смерти!
— Что? что? Вы угрожаете мне смертью жены? Так знайте, что я немедленно передам вас полиции!
— А чем это поможет, даже если меня повесят? Ваша жена все равно не проснется, и никто другой, кроме меня, не в силах ее пробудить! Вы теперь в моих руках.
Роздвянский с минуту молчал, не зная, как поступить, но затем ему пришла на ум счастливая мысль. Со школьных времен он помнил, что Франтовский всегда безумно боялся электризации. Из-за этого на уроках физики не раз происходили комические сцены.
— Нет, это вы в моих руках! Сейчас увидите! — грозно закричал Роздвянский. — Онисько! — позвал он швейцара, который стоял в соседней комнате, словно ожидая приказа. — В мастерскую!
Швейцар, высокий и дюжий парень, одной рукой схватил худого Франтовского за воротник и потащил его в мастерскую. Роздвянский вернулся в гостиную и поднял Галину с кресла. Она глубоко спала и еле переставляла во сне ноги, так что ее пришлось чуть ли не нести на руках.
— Вы разбудите ее или нет? — спросил Роздвянский у Франтовского, когда все собрались в мастерской.
— Нет! — ответил тот решительно.
В его глазах мелькали злые огоньки; так и видно было, что этот никчемный человек, поборов свой страх, уперся и ни за что не хочет уступить.
— Посмотрим, — сказал Роздвянский, — посмотрим!
Он усадил Галину в кресло и приблизился к Франтовскому. Тот выглядел как дикий злобный кот, готовый к прыжку. Худые пальцы судорожно скрючились и, казалось, в любую минуту могли вцепиться Роздвянскому в глаза. Рядом с Франтовским встал крепкий Онисько. При виде щвейцара Франтовский немного успокоился.
— Нет? — еще раз спросил Роздвянский. — Посмотрим.
Мигнул швейцару, и оба быстро связали Франтовского. К его рукам прикрепили клеммы электрического аппарата. Франтовский молча закусил губу и ждал.
Роздвянский пустил электрический ток и стал наблюдать за результатами. Сперва Франтовский сидел спокойно, после заерзал и начал стонать. В конце концов он не выдержал и закричал:
— Ой, отпустите, отпустите! Сделаю все, что скажете!
Роздвянский выключил ток и развязал своего гостя, однако тот вновь отказался будить Галину. Роздвянский вынужден был пригрозить, что продолжит электризацию, даже если опыт закончится смертью испытуемого. Наконец Франтовский подошел к Галине и несколькими движениями руки разбудил ее.
Галина открыла глаза и долго не могла понять, что с ней. Необычная обстановка, присутствие Роздвянского, о возвращении которого она не знала, — все это приводило ее в замешательство. Затем она вспомнила, что произошло: вчера под воздействием зловещих глаз гостя она заснула, а ночью записала злополучный рецепт. Она поняла, что втянула мужа в большую беду, выдав его секрет; а увидев Франтовского, сообразила, что бумага уже у него.
— Михаил, Мишенька, милый мой, прости меня, я тебя предала! — запричитала она. — Я отдала твою тайну в руки этого негодяя!
— Успокойся, голубка моя, — сказал Роздвянский. — Ты меня не предала, а написанное тобой у меня.
С этими словами он показал ей отобранную у Франтовского бумагу.
Онисько тем временем засмотрелся на небывалую сцену. Воспользовавшись общим смятением, «профессор» бросился к двери — и там попал прямо в объятия лабораторного служителя, который услышал крики и прибежал в мастерскую. Таким образом, Франтовскому вторично не удалось скрыться. Роздвянский вновь прибег к электризации и узнал, что за всеми последними событиями стоял Хрущенко; затем он заставил Франтовского написать и подписать такое заявление: