Пришло время довольствие за Силантия получать, продуктовый паек. Это дело было важное. Матвеевна отправила с ней «группу сопровождения»: Родион Рябой и друг его здоровяк Колян шли за Роксаной следом до штаба, и обратно по очереди несли мешок с пайком, а Роксана шагала налегке и спину прямо держала, как Силантий велел. Потом все обитатели барака за общий стол собрались: угощение на славу получилось.
Фотография, где они вдвоем с Силантием, была в самодельную рамочку вставлена и на стене висела, как украшение. Роксана с тоской взирала на нее, думала: «Где же ты, Сила? Что там с тобой на этой войне проклятой?» Медленно и тоскливо тянулись зимние дни. Солнце поздно просыпалось и рано спать ложилось, так и Роксана поступала, иначе при лампе сидеть, только керосин зря жечь. Иногда вечерами с соседками на кухне сидели у печи, рассказы рассказывали, чай пили… В городе радостно проводились митинги в честь присоединения к Советской России, все говорили об окончательной победе над белым движением, а у Роксаны неспокойно на душе было. Оказалось не зря.
Однажды на пороге возник Тимофей Беркутов. Осмотрел удивленно свою бывшую берлогу, отметил про себя: «Вот что значит, женская рука. Порядок и уют»
— Здравствуй, Роксана.
— Здравствуйте — она попятилась от дверей, в глазах появился страх — Что с Силантием?
— Ранен… Тяжело ранен. Но ты не переживай, его вылечат — попытался успокоить ее командир.
Она опустилась на лавку, слезы на глазах выступили.
— Где он?
— В Покровке, в госпитале.
— Я могу поехать к нему?
Тимофей осмотрел ее хрупкую фигурку, головой покачал. «Чем она Силантию поможет?»
— Зачем тебе? Его вылечат, и он сам вернется…
— Нет, пожалуйста! Я должна быть рядом.
«Может, и правда, должна. Если не выживет Сила, то хотя бы проститься успеет» — подумал он.
— Хорошо. Завтра обоз пойдет в Покровку. Я тебя отправлю туда…
Утром следующего дня Матвеевна привела ее к штабу, Тимофей выписал на складе тулуп, валенки, шапку-ушанку. Дорога долгая, а зима холодная. «Как бы не застудилась девка»
Роксана уселась в сани, груженные мешками, и угрюмый возница повез ее в село Покровское. Несколько саней следовали за ними, пара вооруженных всадников сопровождали…
Доктор Карл Борисович Вернер критически посмотрел на прибывшую из города девушку, она была хрупкая, в дороге замерзла. «Боже мой, дитё. Ее саму лечить надо, а она приехала за мужем ухаживать» — подумал он и сказал:
— Ну что же, голубушка. Муж Ваш в рубашке родился, если бы пуля чуть правее прошла… Но так все обошлось, думаю, жить будет. Сейчас главное, уход за ним. А у нас больных и раненных много, а медперсонала не хватает…
— Я все что надо, делать буду. Мне бы только выздоровел Силантий — заверила она.
— Ну-ну, приступайте. Медсестра подскажет, что нужно.
Силантий открыл глаза, затуманенным взором посмотрел на Роксану, не понял, наверное, пригрезилась она. Снова устало закрыл глаза.
— Силушка, как ты? Это я, Роксана.
Снова открыл глаза.
— Сана, ты? Откуда?
— Приехала из города, к тебе…
Роксана старательная сиделка была, и за мужем ходила, и медсестрам помогала, быстро обучаясь премудростям ухода за больными. Доктор Вернер к ней привык, и мнение свое изменил.
— Тебе бы, Роксана, на медсестру выучиться. Из тебя хорошая сестра милосердия выйдет. Я ведь думал, ты забоишься, брезговать будешь, а ты ничего, смышленая и заботливая. Повезло мужу твоему, быстро на поправку пошел — похвалил ее врач.
— Спасибо Вам, Карл Борисович — поблагодарила его Роксана при выписке.
Силантия выписали из больницы, и они уже вдвоем вернулись с обозом в город. Тимоха и друзья радостно встречали Силу, соседи рады были. Ну а дальше? Эйфория прошла, жив остался, а служить в армии уже не мог. А чем заняться на гражданке он не знал, потерялся в жизни. И нашел типичный мужской выход из ситуации: самогонка. Уходил, вроде, как работу искать, а возвращался пьяный. И Роксана не знала, что с этим делать. Как с пьянством бороться? На, что жить?
Вечером она, приготовив скудный ужин, ждала с нетерпением Силу, его не было. Без него садиться за стол не хотела, главное, мужика накормить, а самой уж что останется. В дверь постучала Матвеевна.
— Что, Роксана, не пришел еще Сила? Эх, беда-беда. Такой мужик хороший, а туда же, запил. А тебе ведь тут почтальон письмо принес, пока тебя дома не было. Держи. От матери?
Роксана обрадовалась.
— Да! От мамы.
— Ну не буду мешать — сказала Матвеевна и ушла.
Роксана углубилась в чтение. Постепенно, лицо ее омрачалось. Мама сообщала, что бабушка год назад умерла. Год был очень голодный. Многие знакомые тогда ушли в мир иной.
Роксана прослезилась, и продолжила читать. Дальше мать написала, что сама она замуж вышла, мужчина хороший встретился, бывший военный, раненный, правда, на ногу хромает, но помогает ей с домашними делами, одной ведь тяжело. Еще она очень рада за дочь, что муж у нее есть, новый, молодой, карточка ей понравилась…
Роксана расплакалась, как все поменялось с тех пор, как она то письмо писала… Мужа привел какой-то новый друг-собутыльник. Силантий на топчан свалился и сразу уснул… Роксана выключила лампу и тоже легла спать, есть не стала. Завтра утром мужа кормить надо будет.
А с утра он снова извинялся, что так получилось. Напился, больше не будет.
— Не могу я так, Сана, прости. Что делать не знаю. А самогонки выпью, так и жизнь не такой поганой кажется — говорил он, оправдываясь. — Знаешь, что я думаю? В деревню нужно вернуться. Здесь делать нечего, а там земля прокормит, и скучать некогда. Как ты думаешь, Сана?
А что она могла думать? Мужик под откос катится с пьянкой этой. А деревня? Да, деревня — это выход… для него. Там у него отец родной, сынок растет и жена законная. Роксане там не место, это понятно. Она ему только мешает.
— Да, ты прав, Сила — кивнула она головой, пряча от него слезы.
— Решено. Вернемся в село. Хату построим, жить будем отдельно, не пропадем… Я сегодня схожу еще в одно место, мне обещали, можно подзаработать. А вечером все обсудим.
Он ушел. А она все обдумав, приняла свое решение.
27. Похмелье
На рынке шла бойкая торговля. Роксана позвала с собой Матвеевну, и та помогла ей выгодно продать вещи старого мужа.
— Вот, видишь, как хорошо выручили за них! А-то ты ведь отдала бы все за бесценок. А вещи хорошие, добротные. И жить вам на что-то надо — говорила Матвеевна, возвращаясь с рынка.
— Силантий и без меня проживет, в деревню он возвращаться собирается.
— Как в деревню, зачем?
— Там у него родня, земля. Скоро посевная, рабочие руки нужны, вырастит урожай, с голоду не пропадет…
— Не поняла, а ты? — спросила Матвеевна.
— А я решила, в Сибирск поеду, маму навещу, устроюсь куда-нибудь работать. В больницу, например, санитаркой. На медсестру выучусь, как мне доктор Карл Борисович советовал.
— Ты что же, Силантия бросаешь? — удивилась женщина.
— Простите, Лизавета Матвеевна, обманула я Вас, никакая я не жена Силантию. Любовница просто. А в деревне у него жена законная и сынок подрастает, третий год мальчику…
— Эх ты, Сана-Роксана. Ты думаешь, я слепая, ничего не понимаю. Про твою историю, мы с Машей давно знаем, еще до того, как Сила тебя привез. Тимоха по пьяни рассказал про друга своего Силу. Что женился он не по любви, отец приказал. А Сила в чужую жену влюбился и страдал. Потом поехал, чтобы отнять любимую у мужа старого. Тимоха ему даже комнату по дружбе уступил, сказал, такая любовь один раз в сто лет бывает, помочь надо человеку.