Наконец в один из дней у ворот дворца показался усталый, оборванный всадник. Через несколько минут королева уже слушала рассказ сбежавшего из войска солдата, с каждым его словом приходя всё в большее отчаяние.
Сбывались её самые чудовищные кошмары. Её сын был мёртв, и войско уже признало наследником племянника короля, действительно оказавшегося вполне живым и готовым бороться за власть. Атенаис не сомневалась, что, стоит ему только добраться до дворца, и её жизнь тут же закончится.
– Я вот, спешил… предупредить, – ненатурально почтительный, подобострастный голос дезертира оборвал её мечущиеся в панике мысли. – Такой путь… Меня бы, Ваше Величество, наградить. Я для вас…
– Вон! – пронзительно закричала Атенаис, вскакивая с места в неожиданном приступе ярости, на мгновение заглушившем даже страх. – Стража! Предатель! Беглец! Отрубить голову!
Отрывистые, полные злобы вопли королевы не произвели на только что приговорённого солдата никакого впечатления.
– Зря вы это, Ваше Величество, – хладнокровно заметил дезертир, мгновенно растеряв всю напускную покорность. – Ваша-то голова теперь не ценнее будет.
– Вон, – уже едва слышно пробормотала Атенаис, махнув рукой в сторону двери и бессильно опускаясь в кресло.
Беглец насмешливо поклонился, мимоходом пряча в карман золотую статуэтку, стоявшую на каминной полке.
Атенаис пустым взглядом уставилась на захлопнувшуюся дверь, отдалённо осознавая, что только что над ней открыто насмехались, и стража не поспешила по её зову схватить наглеца и бросить в темницу, чтобы он завтра же встретился с палачом. Королева бесцельно встала, дико усмехнулась своему растерянному отражению в зеркале, и вдруг, опомнившись, заметалась по комнате.
Во дворце больше нельзя было оставаться. Теперь, судорожно перебирая ворох платьев в попытке выбрать что-то потеплее и сгребая в горсть рассыпанные по туалетному столику золотые безделушки, она ругала себя за то, что не поняла этого раньше. Сообрази она, что надежды нет, хоть пару дней назад, уже могла бы быть далеко от этой страны, где её всегда ненавидели.
Атенаис почти бегом бросилась к двери, с силой дёрнула тяжёлые дубовые створки. Дверь не поддавалась.
– Что такое… – пробормотала королева, в глубине души уже понимая, что оказалась в ловушке.
Дверь оставалась совершенно равнодушной и к ударам, и к слезам, и к уговорам. Окончательно обессилев, Атенаис медленно вернулась к окну, невольно гадая, долго ли ей придётся ждать своей участи и какой окажется её смерть.
Заслышав шаги в коридоре, замершие прямо перед её дверью, королева тревожно вскинула голову, забывая даже дышать. Что-то прозвенело, падая, и деревянная створка наконец распахнулась, пропуская незваного гостя.
– Это ты?! – с невольным изумлением воскликнула правительница, глядя на вошедшего, и тут же сникла, пробормотала уже едва слышно: – Я думала, будет кто-то другой… Кого я не знаю…
С трудом поднявшись навстречу посетителю и напрасно пытаясь унять дрожь, Атенаис судорожно дёрнула шнурки накидки, с внезапной решимостью намереваясь не оттягивать неизбежное.
Не сводя глаз с короткого меча в руках воина, королева с усилием подняла голову, открывая шею.
– Давай быстро, пожалуйста, – выдохнула она, срываясь на глухой хрип. – Ты же благородный человек.
Агнар на мгновение опешил, потрясённый неожиданной выдержкой правительницы. Но когда командующий заговорил, его голос звучал с обычным хладнокровием:
– Собирайтесь, Ваше Величество. Возьмите что-нибудь тёплое и немного золота.
Атенаис замерла, непонимающеглядя на военачальника и бессмысленно открывая рот в напрасных попытках что-то сказать, потом опомнилась, бесцельно заметалась, каждое мгновение оглядываясь на застывшего у входа воина, то ли так и не поверив окончательно в надежду на спасение, то ли боясь, что он в последний момент передумает и всё-таки обрушит на неё смертельный удар.
– Вот! – наконец вспомнила она, наткнувшись глазами на сиротливо стоящую у двери дорожную корзинку. – Я готова.
– Наденьте, – воин протянул ей неприметный серый плащ с широким капюшоном, в каких обычно ходили простолюдины. – Я проведу вас за черту Аурстага, а дальше… Постарайтесь, чтобы вас нигде не узнали.