Майя опустила руку в радостно бурлящий поток.
– Я благодарю тебя за помощь, – проговорила она. – И отвечаю услугой за услугу.
В ответ вода всколыхнулась, бросая несколько брызг фее в лицо. Майя удовлетворённо улыбнулась – сделка была признана. Она поднялась, уже собираясь вернуться обратно, но снова остановилась, с сомнением поглядывая на приветливо поблескивающую в лучах солнца реку.
Мысль о том, что она хотела сделать, пугала. Майя представила, как обозлятся на неё чародеи, а может, и сама Экатан. И если Хранителей извечная дружба с её матерью ещё удержит от расправы, то колдунья наверняка сотрёт её в порошок. Майя удивлялась, как этого не случилось ещё раньше, в отместку за бегство с Зелёным камнем…
Отбросив тягостные раздумья, фея снова опустила ладонь в воду, вполголоса напевая новую просьбу-приказ. Что бы ни случилось потом, это она должна была сделать. В конце концов, Инга оказала ей услугу куда большую, чем Танит, а она до сих пор отплатила только предательством…
– Впусти её, – распорядилась волшебница, чувствуя, как вода соглашается, принимает её волю. – Впусти, когда она захочет.
***
Король Ульдерик рассеянно прислушивался к раздающимся совсем рядом голосам. Слова ускользали, сливаясь в непрерывный монотонный гул. Они мешали, заполняли собой всё пространство, не давая вспомнить что-то важное.
Ему казалось, что если некое смутное ощущение, временами вырывающее его из неизменной равнодушной полудрёмы, наконец сумеет оформиться в мысль, то тут же случится что-то очень хорошее, и жизнь снова окажется светлой и доброй, как когда-то в детстве.
Блуждающий взгляд короля остановился на рослой черноволосой женщине, которая что-то быстро говорила, явно пытаясь убедить некого в своей правоте. Ульдерику вдруг показалось, что они знакомы. Вспыхнувшая внезапно щемящая нежность, неразделимо связанная с необъяснимой горечью, едва не заставила позвать – «Мама!» Но прежде чем слово сорвалось с губ, король вспомнил, что мать давно умерла. А он давно уже не ребёнок, и женщина, сидящая неподалёку, едва ли намного старше него.
Эта догадка снова пробудила неясное беспокойство. Ульдерик прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но усталость тут же нахлынула мощной волной, заставляя бессильно обмякнуть в кресле и погрузиться в беспокойную полудрёму.
– Мы и так почти опустошили казну, – зудел рядом чей-то голос, мешая отдыхать. – А если вы отмените и налог на торговлю, она не пополнится ни на грош.
– И что из этого следует, кроме того, что Фаллаборгу придётся в ближайший год обойтись без слишком пышных празднеств? – серьёзно спросила женщина, похожая на его мать.
– В случае войны…
– Нам не с кем воевать, – оборвала она, решительно отметая эту возможность. – Все смертные народы Фаллаборга ослаблены и напуганы не меньше нашего, а если вдруг против нас обратится чародейская сила, всё равно попытки защититься будут обречены на провал.
– Вы и так уже выделили больше, чем было необходимо, на восстановление дорог и домов, – неодобрительно продолжил собеседник. – Если при этом ещё и отменить все налоги, народ отвыкнет работать. А запасы казны не неисчерпаемы.
– Вы сами знаете, что почти все посевы пропали. Многим скоро будет нечего есть. Может, я и не умею заботиться о людях так, как должно, – усталый, но по-прежнему твёрдый голос незнакомки тоже казался Ульдерику знакомым. – Но я пытаюсь это делать. А о ком печётесь вы, мне не понятно.
– Мы ведь отменим налоги только на год, – быстро вступил кто-то третий, торопясь сгладить прозвучавшую резкость. – Чтобы люди смогли продержаться холодные месяцы до следующего урожая. Нам всем предстоит трудная зима.
Искренний пыл, прозвучавший в голосе говорившего, заставил короля снова открыть глаза. Он так и не уловил, о чём же спорили собравшиеся, но подобная горячность невольно пробуждала любопытство.
Взгляд снова наткнулся на незнакомку, которая продолжала настойчиво что-то говорить. Споривший недавно советник теперь молча кивал, соглашаясь с волей собеседницы. Наконец он последний раз склонил голову и вышел за дверь.