– Помню, – неохотно признала колдунья.
«Мы можем отсюда сбежать?»
– Не знаю. Я бы смогла, но вряд ли у меня получится колдовать в твоём теле. А твоих способностей не хватит. Хотя это не важно.
«Как это не важно?!»
– Ты точно не хочешь остаться?
Инга даже поперхнулась от неожиданности.
«Что?! Я бы не захотела остаться, даже если бы мне предложили просто присмотреть здесь избушку и заняться выращиванием огородов! И уж точно я не хочу рисковать жизнью, решая чьи-то проблемы!»
– Ты действительно так дорожишь своей жизнью? – казалось, ведьма произнесла это с искренним недоумением и неодобрением.
«Разумеется. Ты забыла, что это для тебя смерть означает только смену тела, а для меня это конец всего существования?!»
– Всё не совсем так. Любого можно навеки вернуть в хаос. Просто со смертными это проще, и конец подстерегает их в любом случае.
«Послушай, я уже узнала о бессмертных намного больше, чем когда-нибудь хотела узнать. Давай ты просто покинешь моё тело и отправишь меня обратно домой. Я ведь выполнила свою часть сделки, даже с избытком».
– У тебя нет дома! – резко оборвала колдунья.
«Как это нет?» – Инга на мгновение опешила, а потом её охватил новый страх. Кто знает, что взбрело в голову сумасшедшей чародейке и что она способна натворить! Может, и правда возвращаться уже некуда?!
– Ты живёшь в чужой квартире, в которой поселилась только полгода назад и которая до сих пор больше, чем наполовину набита чужими вещами; в городе, куда приехала три года назад. За всю свою жизнь только в одном месте ты провела больше нескольких лет, и его ты ненавидишь. Ни в одном из миров не существует никого, кто любил бы тебя и кого бы ты любила. Нет никого, кто был бы связан с тобой узами крови… Где твой дом?
Инга замолчала, чувствуя, как без всяких усилий колдуньи сжимается сердце – то ли от возмущения, то ли от обиды. Она яростно зашерудила кочергой в камине, приближая конец ни в чём не повинных дров. Хотелось подобрать по-настоящему колкие, злые слова, которые смогли бы поставить на место даже чародейку. Однако не успела она сформулировать хотя бы одну фразу, как в правой руке возникло сильное жжение, заставившее выпустить кочергу и распрямить пальцы.
Из центра ладони вырвался огненный шар, кометой унёсшийся вверх и рассыпавшийся под самым потолком мириадами искр. Инга ошарашенно смотрела на собственную руку, чувствуя, как гнев улетучивается.
«Это не твоё дело, – в конце концов выдавила она. – И всё это не значит, что я готова умереть в любую минуту. Я люблю свою жизнь».
– Серьёзно?
«Вполне»
– И тебе всё в ней нравится?
«Несомненно»
– И соседка, которая вечно или орёт, или хохочет у тебя за стенкой?
«Я привыкла»
– И твоя глупая работа? Обряжаться в нелепый костюм и всучивать мирно идущим по своим делам людям ненужные бумажки с лживым хвастливым текстом тебе нравится?
«Это временно. Мне нужно на что-то жить до окончания колледжа»
– А та чушь, которую ты должна заучивать по вечерам, чтобы назавтра рассказать тому старому зануде, тебе нравится?
«Я получу хорошую профессию, которая позволит мне себя обеспечивать»
– И ты не хотела бы ничего другого?
«Нет!.. То есть, конечно, кто бы отказался? Если мечтать о несбыточном, то мне бы тоже хотелось… Хотелось бы знать родителей или хотя бы одного из них, и чтобы мы обязательно дружили… И чтобы какая-нибудь троюродная бабушка оставила мне миллионное наследство, и я смогла купить огромный дом на берегу моря, и делать то, что мне интересно, и никогда не беспокоиться о квартплате, и сколько угодно путешествовать по разным красивым местам…»
– Ну, в путешествие ты можешь отправиться прямо сейчас, – осторожно заметила Экатан, когда Инга замолчала, уже жалея о вырвавшемся у неё потоке откровенности.
«Нет, – она беззлобно усмехнулась. – Я предпочитаю наверняка знать, что вернусь живой».