– Что, не весёлый день? – неожиданно раздался прямо за ней чей-то голос.
Обернувшись, Майя с удивлением увидела перед собой странного незнакомца. Пожалуй, она бы приняла его за человека, если бы ноги лесного жителя не оканчивались аккуратными коричневыми копытами, а из густых курчавых волос не выглядывали небольшие витые рожки.
– Ой, прости, – попятился незнакомец, отчего-то смущаясь.
– За что? – удивлённо воскликнула Майя, раньше чем тот успел снова скрыться в лесу.
– Не нужно было тебе показываться, – с раскаянием произнёс фавн, неуверенно останавливаясь. – Ты очень похожа на свою мать, я сразу и не понял, что тут не она.
– Почему нельзя показываться мне? – растерянно проговорила Майя, безуспешно пытаясь скрыть огорчение и обиду.
– Ну… – замялся собеседник, пытаясь подобрать слова. – Мы тут сначала даём людям время привыкнуть к лесу и новой жизни. Вы же до прихода сюда не встречаете ничего необычного… Многим здешние порядки поначалу кажутся странными, а обитатели – пугающими, неправильными… уродливыми…
– Отец часто рассказывал мне о разных народах, живущих за пределами человеческих земель, – улыбнулась Майя. – Кажется, я привыкла к чудесам раньше, чем смогла их увидеть.
Фавн обрадованно улыбнулся в ответ, снова подходя ближе.
– Значит, тебе здесь нравится?
– Не знаю, – Майя пожала плечами, невольно грустнея. – Тут совершенно нечем заняться. Дома я привыкла работать с утра до вечера, а тут всё нужное уже есть и никогда не заканчивается. Даже поговорить не с кем, только с родителями. Ты первый из всех обитателей остановился со мной поболтать.
– Хочешь, покажу тебе лес? – предложил новый знакомый. – Познакомлю с его жителями. Только если испугаешься, пеняй на себя!
Майя радостно засмеялась, заметив в глазах фавна хитрую улыбку.
Лес оказался необъятным, и прогулки продолжились изо дня в день, постепенно становясь неизменной привычкой для обоих…
Инга с невольной завистью смотрела на подругу, которая дремала с блаженной полуулыбкой на лице, кажется, совершенно не тревожась о своей дальнейшей судьбе и даже не испытывая боли в передавленных верёвкой запястьях.
Инга осторожно пошевелила опухшими руками, пытаясь ослабить узел, но жёсткие, уже влажные от постоянно выступающей крови нити только сильнее врезались в кожу. Девушка бессильно привалилась к стене, пытаясь устроиться поудобнее и не обращать внимания на боль.
«Мы ведь отсюда не сбежим, да?» – заговорила она, так и не сумев найти сносного положения.
– Нет, – честно отозвалась колдунья. – Пока ты в таком положении, я даже отделиться не могу. Мы все сейчас бессильны.
«Нас убьют?»
– Не знаю, – не слишком убедительно попыталась обнадёжить колдунья. – Не бойся, это не страшно… Не так страшно, как заранее кажется. Я отправлюсь с тобой и проведу тебя через Хаос. Ты родишься снова…
«Это не продолжение моей жизни. Я даже ничего не вспомню»
– Ты – это не только твоя память. Сущность всегда остаётся неизменной. Ты всё равно будешь собой. Можешь выбрать любой из миров, я помогу тебе добраться, куда захочешь. Хочешь, подкинем тебя в семью каких-нибудь магов здесь, в Милливорде? Ты снова получишь свои способности…
«Не надо. Знаешь, это как если бы от меня пересадили кому-то почку и сказали: «Чего ты огорчаешься, вон, какая-то часть тебя в какой-то степени продолжает жить, так что ты не умираешь…» Мне не важно, что со мной будет дальше, если утром мне отрубят голову»
– Ты не меняешься, – без всякой злости укорила Экатан. – Такая же безмозглая девчонка, какой и сразу была.
«А Майя? – нисколько не обидевшись на уже привычное обвинение, спросила Инга. – Она ведь сможет снова воплотиться, да? И вернётся в лес?»
– Всё не так просто. Когда дух насильно лишают тела, нарушая естественное течение жизни, это отнимает слишком много сил. Разрушается целостность, и дух надолго лишается способности определять свою судьбу собственной волей. Ей понадобится несколько столетий, прежде чем она сумеет снова вернуться в мир. К тому времени Милливорд уже может исчезнуть.
Громко лязгнул замок, обрывая невесёлый разговор. Глядя на возникший в дверях силуэт, Инга попыталась выпрямиться, насколько позволяли связанные запястья. Майя неловко шевельнулась, вырванная шумом из беспокойного поверхностного сна, и протяжно застонала, случайно потревожив истерзанные руки.