У Г'лангера блеснули глаза, потом он улыбнулся:
- Большая честь для вас, сэр.
- Я надеюсь, - ответил Селидон елейным тоном. - Скоро эти ужасные времена закончатся, и мы сможем начать восстанавливаться.
- Да, сэр, - Г'лангер отошел в сторону, давая Селидону занять его обычное место пониже купола.
- Сэр? - сказал он.
Селидон почувствовал, что тон пилота изменился, обернулся и увидел, что тот целится в него из пистолета.
- Гвардия Протектора, - сказал Г'лангер полным злорадства голосом.
Он четыре раза выстрелил Селидону в грудь, пока тот пытался достать пистолет.
- Плата за предательство, - сказал человек, которого Селидон знал как Г'лангера, и пошел к коммуникатору доложить своему начальству.
Ньянгу прождал в кружащем в небе "велве" еще час после указанного Селидоном времени, потом доложил Ангаре, и операция была отменена.
"Интересно, что случилось? - думал он, пока "велв" летел обратно на базу. - Он что, передумал? Или сбылись мои надежды, и он упал с лестницы и свернул себе шею?"
Глава 29
Дарод Монтагна услышала гневные вопли Лир из соседней палаты и удивилась, что за идиоты решились оскорбить достоинство госпожи и повелительницы PP. Голос Моники стал тише, потом воцарилась тишина.
В дверь постучали.
- Заходите, - сказала Дарод, соскучившись по компании, любой компании, даже чертовой медсестры с очередным уколом.
Вошел Гарвин Янсма. На нем была боевая форма и оружейный пояс, а под мышкой он держал тонкую папку из черной кожи.
- Добрый день, сэр.
- Дарод. А почему ты все еще лежишь здесь? Я думал, у тебя только куча осколков на лице и в груди.
- Так и есть, - сказала Дарод. - Но они хотят кое-где провести восстановление.
- Почему? Ты выглядишь как обычно.
- Ну, в основном. Но тут, вот тут и здесь пересадки. - Она поморщилась. - Так странно, когда часть тебя не является частью тебя. Доктора говорят, что через месяц я даже не смогу заметить разницу. Я бы и рада им поверить, но ощущение такое, будто мне в лицо кое-где пластик вставили. - Она опять поморщилась. - Разве не чудная идея?
- Нет, - сказал Гарвин. - Так когда тебя выписывают? РР нужен командир, а нога Моники еще месяц будет срастаться, и еще один месяц ей понадобится на физиотерапию.
- Наверное, дня через три-четыре я смогу отсюда выбраться, - сказала Дарод. - Что, кстати, это были за вопли?
Гарвин поморщился:
- На этой неделе мне поручено навещать больных, сирых и симулянтов, плюс раздавать медали. Моника получила "Серебряный крест" и еще одну нашивку за ранение. Ну, и начала меня обзывать по-всякому, кричать, что не заслужила эту чертову медаль, что ее просто подстрелили, а идиоты, которые умудряются попасть под огонь, заслуживают разжалования, а не наград. Еще она сказала, что в этом же госпитале лежит какой-то подстреленный лариксанин, и на прошлой неделе офицер из Второй бригады на таком же медальном обходе, как и я, выдал ему орден "За заслуги". Я ей не верю.
- И я не верю, - сказала Дарод. - Но история как раз в духе Моники.
- Ага, - согласился Гарвин, - ты же знаешь Лир.
- Я знаю Лир, - отозвалась Дарод. - И спасибо, что зашли и поздоровались, босс.
- В прошлый раз ты сказала "Гарвин", разве нет?
- Верно, - ответила она. - Но может, это было... грубовато?
- Пусть будет Гарвин.
- Ладно. Садитесь, - сказала Дарод, указывая на стул. - И как вам этот госпиталь?
- Слишком стерильный, - ответил Гарвин, - и это я без шуток.
- Мне сказали, что это была офицерская школа для их гвардии Протектора. Вот уж не жаль тогда, что мы ее захватили, - сказала Монтагна. - РР с ними дважды столкнулся еще до того, как меня подстрелили. Злющие бандиты. Но при этом они туповаты - ничего умнее не находят, чем лезть на пушки.
- Да, я слышал, - сказал Гарвин. - По нашим оценкам, как минимум половину их уже уничтожили.
- Тогда я тут полежу, пока вы разбираетесь с другой половиной, заметила Дарод. - С этими идиотами и погибнуть можно. И почему вы стоите, я же сказала, садитесь?
- Ну, - ответил Гарвин, открывая папку, - я же сказал, что я на медальном обходе. А такие вещи сидя не делают. Когда вернемся в лагерь Махан, повторим это все по полной программе.
Он достал коробочку, лист бумаги и начал читать:
- "Альт Дарод Монтагна, начальник штаба подразделения разведки и рекогносцировки Первой бригады Корпуса Ангары, награждается "Звездой храбрости"..."
Монтагна пискнула.
- Не перебивай, - сказал Гарвин, - "...за действия, выходящие за пределы служебных обязанностей, какого-то там числа, за ряд храбрых действий против лариксанского противника, включая собственноручное уничтожение двух орудий с орудийными расчетами, за уничтожение тринадцати и пленение двадцати семи вражеских солдат, а позже, после ранения, продолжение морального руководства своими солдатами, атаковавшими укрепленные позиции, после того как вышестоящий офицер тоже получила ранение. Она также обеспечила огонь прикрытия во время атаки и лично убила вражеского артиллерийского наводчика, препятствовавшего боевым действиям ее подразделения. Нижеподписавшийся таким образом признает ее выдающуюся храбрость. За Конфедерацию дант Григ Ангара". Кончай хлюпать, женщина.
- Я... я попробую, - сказала Монтагна, вытирая глаза краешком простыни.
Гарвин протянул ей коробочку и сел:
- Теперь я просто посетитель. Рад вас видеть, мисс Монтагна.
- Рада, что меня еще можно увидеть, - сказала Дарод, разглядывая медаль в коробочке. - Спасибо... Гарвин. Замечательная медаль.
- Меня благодарить не за что, - сказал Янсма. - Это ты по глупости полезла в одиночку разбираться с артиллерийским снарядом.
- Да, очень глупо с моей стороны, - согласилась Монтагна.
По непонятной причине Гарвин наклонился и взял ее за свободную руку.
Они долго сидели в тишине, не чувствуя потребности что-либо говорить.
Лариксанская позиция была спланирована как неприступная. Три орудийных башни в тяжелой броне, смахивавшей на булыжники, были расположены так, чтобы поддерживать друг друга. Нападешь на одну, и две другие откроют по тебе огонь. Вокруг все еще лежали тела погибших в предыдущих атаках. Корпус даже ночью не сумел вытащить их.
Под землей стрелковые позиции соединялись с помещениями для сна, небольшим командным центром, складом боеприпасов и кухней. Был еще туннель, который вел обратно во дворец. Но он был замурован, и артиллеристам было запрещено отступать или сдаваться.