Вот о чём Митяй точно не жалел ни минуты, так это о том, что смылся в эту экспедицию так внезапно, можно сказать, едва только сойдя на берег с борта «Татьяны» и даже не выслушав в свой адрес слов благодарности. Сделал он это только по одной причине, чтобы дать возможность Денису и Ольге почувствовать себя князем и княгиней в полной мере, без его опёки и подсказок, которыми он старался их не слишком перегружать. Ведловская Сила людей каменного века, ранее позволявшая им всего лишь выживать в чуть ли не адских условиях, развиваясь по одному слову каждые сто лет, нашла себе совсем другое применение и, что самое главное, он присоединил к ней только чистые знания, отфильтровав в них всё, что могло дать хотя бы намёк на войну, принуждение, подавление и корысть. Митяй таким образом как бы ставил социальный эксперимент и хотел посмотреть, что же из этого получится, могут ли чистые знания, переданные людям, чьё сознание не извращено всяческими религиозными и политическими доктринами, воспринять чистые знания и что из этого в конечном результате получится. Он очень надеялся на то, что алары и даргалары не перегрызутся между собой.
Пока что единственная корысть, которую он внёс в их жизнь, это был выкуп за невесту, выплачивающийся её матери один единственный раз в жизни, да, и тот жениху выдавался князем и не был развращающее богат, но зато сопровождался довольно пышным и торжественным ритуалом, а затем всеобщим пиршеством за свадебным столом. Наряды и украшения для невесты жених мог либо изготовить сам, либо пойти и взять в мастерской из специального ящика для подарков. Такой имелся даже на нефтеперегонном заводике и в него ставили склянки с вазелином и парафиновые светильники, а теперь, наверное, ещё и изделия из каучука. Лишь бы не презервативы. К изготовлению подарков ведлы-мастера относились очень серьёзно и не всякий подмастерье мог сунуть в него своё изделие. Сначала оно проходило своего рода худсовет. Изготовление двух одинаковых украшений не приветствовалось, но все золотые украшения, а их делалось немного, сдавались непосредственно князю и уже он передавал их жениху, как самый ценный подарок. В принципе это было в правилах как аларов, так и даргаларов и ничего нового Митяй не придумал, а потому вряд ли в Дмитрограде появились стяжатели. Только две супружеские пары в городе имели очень большие квартиры, да, и то одна семья была неполной.
Нет, личные вещи уже появились, то же охотничье оружие, которым охотники почти не пользовались, любимый инструмент мастеров и кое-какие предметы быта, но это ведь и естественно. Спрашивается, зачем делать опасную бритву, которую можно пойти и в любой момент взять в кузнице, делать общей? Или баночку с вазелином, склянку с глицерином и горшочек с зубной пастой и ту же зубную щётку? Про это Митяй так всем и говорил в своих сказаниях – предметы личного пользования, это святое, и добавлял старинную латышскую пословицу, переделанную им на новый лад – бритву, лошадь и жену, не дам в руки никому. Да, лошадей он тоже сделал точно такими же существами, как и собаки, вот только велел держать их не рядом с домом, а немного поодаль, в общей конюшне с отдельными денниками, где за ними присматривали профессионалы, хотя вряд ли тех охотников, которые решили стать конюхами, можно было так называть. Лошадь под седлом, довольно быстро превратилась в самый удобный вид транспорта после Ижика.
Всё это Митяй уже видел и теперь гадал, что он ещё увидит после возвращения домой, идиллию или же всё-таки дымящиеся руины Дмитрограда, после чего будет впору пойти в лес и там повеситься? Сегодня с утра он рассказал Тане о своём сне и та очень обрадовалась, что её муж, наконец, увидел свои говорящие камни. Однако, ведла сразу же заметила, что мысль о них просто сжигает его изнутри и тут же сказала, что он должен немедленно ехать за ними, но Митяй предложил сначала позавтракать, потом поплавать в море пару часиков, позагорать на солнышке, скоро ведь может и похолодать, а уже потому думать о том, куда им ехать. Домой или за говорящими камнями. Немного подумав, Митяй всё же решил не гнать коней и не заниматься глупостями, а спокойно вернуться домой и самым основательным образом подготовиться к экспедиции на Урал. Более того, он уже решил, что ехать нужно минимум на двенадцати машинах, чтобы по мере продвижения к Уралу находить новые племена и за уши вытаскивать их из каменного века к нормальной ведловской жизни, оставляя вместе с ними учителей и транспортные средства для регулярных поездок в Дмитроград и обратно. Если браться за дело, так с умом и по крупному, не размениваясь на мелочи.
За всё время продвижения на юг, а они при этом поднимались ещё и вверх по рекам, побывав даже в таких местах, как Кисловодск и Тырныауз, где Митяй затарился молибденом и вольфрамом в виде рудного концентрата и при этом даже не брал в руки кирки и молота, камни сами прыгали к нему, как лягушки и потом ещё и крошились, им так и ни разу не попалось ни одно племя. Зато они видели немало временных стойбищ со следами разыгравшейся минувшей зимой трагедии. Большая часть чёрных даргов, судя по всему, ушла на юг, но самые слабые из этих странных, диких и свирепых людей с очень смуглой кожей, старики, женщины и дети, были брошены на произвол судьбы и замёрзли. Митяй так и не смог понять, что привело их в эти края с юга, но прекрасно знал, что уходили они в лютую зиму, подгоняемые свирепым, ледяным северным ветром и ему, не смотря ни на что, было их жалко. Хоть и дикие, а всё же люди, пусть даже не кроманьонцы, а неандертальцы и к тому же какие-то неправильные, совсем не такие, про которых он когда-то читал. Даргсу всё же не были классическими неандертальцами. Поэтому если ему удастся наладить вместе с Игнатом и его ведлами кустарное изготовление Шишиг, он обязательно отправится в экспедицию на Урал не за одними только говорящими камнями. С такой мыслью Митяй встал с песка, взял Таню за руку и сказал:
– Всё, Танька, купаемся в море последний раз, ополоснёмся от солёной воды и в дорогу. Нам пора ехать домой.
– А как же твои говорящие камни? – Спросила Таня, для которой что сто километров, что десять тысяч, было примерно одно и тоже, – далеко – Тебе нужно обязательно их забрать, Митяй, ведь ты теперь не сможешь спокойно спать.
– Нужно. – Согласился Митяй – Но не обязательно прямо сейчас. Никуда они от меня не денутся, девочка моя и спать я буду спокойно. – Но всё же не выдержал и чертыхнулся – Чёрт побери! Вот же невезуха! Все ведлы, как ведлы, обходятся теми камнями, которые у них чуть ли не под ногами валяются, один я какой-то ненормальный и камешки мои, говорливые, у чёрта на куличках зарыты. Ладно, Танюха, как до них добраться один я знаю, они глубоко зарыты, так что никто их не сопрёт. Едем домой и займёмся куда более важными делами.
Они ещё раз вволю накупались в тёплых и ласковых водах Каспия, ополоснулись в более прохладных водах Кумы, оделись, плотно пообедали шашлыками из осетрины, Митяй вчера выудил весьма приличных размеров осетра, собрались в дорогу и в половине третьего дня тронулись в путь по широкой, бескрайней степи, поросшей высокой травой. Здесь, южнее Апшеронска, Митяй и Таня повстречались с бухой-бухой и не одной. Тут этих гигантских животных бродило немало. Бухой-бухой оказался самый обыкновенный эласмотерий, мифический единорог, огромное животное из рода носорогов. О, эти гиганты были настоящими красавцами. Светло-серые, покрытые длинной шерстью, весьма похожие в профиль на бизонов, только с одним рогом длиной в полтора, два метра. Некоторые самцы достигали в высоту почти трёх метров, в длину и вовсе шести с половиной и весили тонн под восемь, не меньше. Поменьше мамонтов, конечно, зато очень быстрые. Встречали они и другую буху-буху, даже повыше ростом, достигали всех четырёх метров, но это были гигантские одногорбые верблюды. Тоже довольно интересные животные с точки зрения их использования, как тягловой силы. Как и все верблюды неутомимые и способные преодолевать огромные расстояния, хотя и не очень быстрые, но недостаточную скорость могла компенсировать их огромная физическая сила.