«Сколько с ее участием напущено было бурь, морозов, туманов? Был ли ее любовник при ней на допросе или не приходил к ней в тюрьму?
«Доставала ли она также освященные гостий и у кого? Что она с ними делала? Являлась ли она также к Причастию и потребляла ли его как следует? «Как они добывают уродов, которых подкидывают в колыбели вместо настоящих младенцев?
«Также как она делала мужчин неспособными к брачному сожитию? Какими средствами? И чем им можно опять помочь? Точно так же, как она молодых и старых людей лишала потомства, и как им можно опять помочь?..»
Если судья получал недостаточно подробные ответы на эти вопросы, то обвиняемую подвергали пыткам, жестокость которых возрастала по мере того, как обвиняемая все больше себя оговаривала. Как пишет автор «Cantio criminalis» иезуит Шпе, судьям необходимо было учитывать, как ведьма держится на допросах:
Если она обнаруживает страх, то ясно, что она виновна. совесть ее выдает. Если же она, уверенная в своей невиновности, держит себя спокойно, то нет сомнений, что она виновна, ибо по мнению судей ведьмам свойственно лгать с наглым спокойствием. Если она защищается и оправдывает ся против возводимых на нее обвинений, это свидетельствует о ее виновности; если же в страхе и отчаянии от чудовищности возводимых на нее поклепов она падает духом и молчит, это уже прямое доказательство ее преступности». «Если несчастная женщина на пытке от нестерпимых мук дико вращает глазами, для судей это значит, что она ищет глазами своего дьявола; если же она с неподвижными глазами остается напряженной, это значит, что она видит своего дьявола и смотрит на него. Если она находит в себе силу переносить ужасы пытки, это значит, что дьявол ее поддерживает и что ее необходимо терзать еще сильнее. Если она не выдерживает и под пыткой испускает дух, это значит, что дьявол ее умертвил, дабы она не сделала признаний и не открыла тайны».
Юрист XVII века Бенедикт Карпцова был автором такого рода резолюций на присылавшихся ему актах:
«Так как из актов явствует, что дьявол так прихватил Маргариту Шварвиц, что она, не пробыв и получаса растянутой на лестнице, с отчаянным криком испустила дух и свесила голову, откуда видно было, что дьявол умертвил ее изнутри ее тела, и так как нельзя не заключить, что с ней дело обстояло неладно также из того обстоятельства, что она ничего не отвечала во время пытки, то мертвое ее тело, согласно справедливости, должно быть закопано живодерами между виселиц».
Видя, что количество ересей постоянно растет, инквизиторским трибуналам пришлось выработать целое учение о «секте ведьм», под которую можно было подвести что угодно.
Это учение слагалось из трех основополагающих элементов:
вера в колдовство.
вера в ужасные еретические шабаши
вера в летающих по ночам кровожадных и распутных женщин.
Последний элемент играл первостепенную роль. Разбросанных по свету «еретических колдунов» возможно было слить в одно сообщество лишь при условии, что владельцам открыты воздушные пути, иначе доказательства разбивались о материальную невозможность обвиняемых находиться в необходимом для обвинителей месте.
Здесь следует остановиться на мифологии летающих народов фантазии и легенды не знали границы между миром духов и миром живых людей, что делало возможным их участие в приключениях обитателей воздушных сфер. Сохранив древние легенды и обряды, западно-европейская деревня вопреки протестам церкви, до глубины средних веков накрывала на Рождественскую ночь на улице так называемые tabulae fortunae, чтобы ночные гостьи, добрые феи за угощение приносили благополучие в дом доброго хозяина. «Дамою изобилия» (Dame Haboncte) прямо называется во французских памятниках такая же царица стриг, как та, которая у Решно именуется Дианой, и характерной приметой сопровождающих ее bonnes femmes поверье делает их склонность, забравшись в чужую кухню, хозяйничать там, словно у себя дома, поэтому ночномые пиршества для церкви стали представляться одной из главных примет «ведьм».
В VII–XII веках представления о колдовстве и о ночных полетах существовали раздельно, и вопрос о стригах в памятниках права соединяется лишь иногда с вопросом о наказании блудниц, но никогда не смешивается с мерами против колдовства. Когда же получили распространение процессы против ведьм, всякая стрига являлась злой колдуньей, и на церковно-юридическом языке всякая ведьма обозначалась то словом striga, то словом malefica, т. е. женщина, по мнению «компетентных» авторов Молота ведьм, летавшая по ночам и напускавшая бури с градом, болезни и многие другие напасти.