Но это были только факты. Голые жестокие бездушные факты. На самом деле все, было совсем не так. Я жаждала его, грызя от отчаяния по ночам подушки и заливая их слезами. Мне трудно было одной делать тот выбор, который мне предстоял. Я даже не знала, когда появятся другие хранители и успею ли я родить. Родить то маленькое существо, которое уже успела полюбить всеми фибрами своей души. К которому успела привыкнуть каждой клеткой кожи, каждым эритроцитом, пробегающим по моим венам. Я не представляла, что мне делать. Конечно, не Князь. Однозначно, не Князь. Может быть… Вода… Вдруг она поможет…
Когда девушка с ресепшена пришла в очередной раз, в очередной раз выходя из лаборатории я прошла прямо в кабинет Владимира и поставила мазь ему на стол:
— Не присылай их больше ко мне Я уезжаю. Надолго.
Владимир молчал. На нем была маска, на столе был пациент. Я села на стул рядом с владелицей этой несчастной афганской суки и стала наблюдать за Владимиром. Я поняла, зачем ему мазь.
Хозяйка слишком медлила с походом к врачу. У псины началась гнилостная гангрена. Если бы не магия земли, собака осталась бы без ноги и бедра. Скоро тебе не будет так легко, — подумала я, — скоро ты не сможешь вот так спасать инквизиторов и зверушек от мучительной смерти. И что же будешь делать ты…
— Я больше не инквизитор, — спокойно сказал Владимир, когда владелица, охая и рассыпаясь в благодарностях, вынесла свою псину из кабинета.
Сорвав перчатки, он скомкал их и бросил точно в урну на другом конце кабинета. А теперь зло смывал мыло с рук,
— Буквально каждый раз, когда случай смертелен, отправляю к тебе секретаршу. Я подменяю веру тобой… я нечист и, возможно, проклят. Я должен был просто молиться, молиться и все, — зло закончил он.
— Молится и не трогать шприц? Молиться и не брать скальпель? И кому бы ты помог?
— Я не о том! — вскипел Владимир.
— А я о том, что травы вырастил Бог. Зачем? Чтобы плодить нечисть? Нет! Всю планету он создал для людей! Это же ты инквизитор, так почему же это я говорю тебе такие простые вещи.
— Ты искушаешь меня…
— Я сама хочу искуситься и стать на время богом. Потому что боюсь умирать.
— Умирать? — вскинул он на меня свои уставшие глаза. Судя по всему, также как и мои, давно не видевшие сна.
— Я пришла рассказать тебе о тьме, в которой блуждаю. Но вижу что ты сейчас и сам в потемках. Найди свой прежний свет. А потом освети им меня, мой любимый охотник с глазами–звездами. Другого я бы не полюбила. А до этого дня не приближайся ко мне, прошу тебя.
Затем я вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Потом меня окутал Велька, подхватил в свои невесомые объятия и, как обычно в последнее время, понес над городом домой. Собираться в долгий и тяжелый путь на Алтай в поисках хранительницы элемента Воды.
Как вдруг элементаль Воздуха исчез.
'Время! — Закричал Онька! 'Время!'
И моментально выжег дыру в моей сумочке: 22:22 светилось на экране мобильника.
Элька в это время вырастил посреди парка скалу. Чтобы меня поймать. Но ногу я все равно сломала, пока кувыркалась среди веток деревьев.
11
Больничная дверь открылась, пропуская очередного инквизитора.
— Ты сказала, не приближаться к тебе без света, поэтому я пришел с чудо–лампой Биоптрон. Чудеса ее под большим вопросом, поэтому, на всякий случай, захватил еще и банку воды с твоего Ангела в оранжерее. Она тоже светится в темноте. Ты замечала?
— Володя, — просто сказала я, — проигнорировав неуклюжую попытку пошутить.
— Я волновался за вас с мелким, — серьезно сообщил он, изучающе блестя на меня глазами.
— Ты не проявлял желания видеть нас с весны, а сейчас осень.
— Прости. Никак не мог решить, люблю тебя или нет. Это было сложно.
— И что решил?
— Ничего не решил. Но если ты вдруг исчезнешь навсегда, я почувствую себя одиноким.
— Вот как! Но ты можешь не волноваться. Нога это ерунда. Она в момент заживет с помощью Эльки. Главная новость — родился хранитель Вельки, то есть элементаля Воздуха. Но, мы не знаем кто он и где. Знаем только когда. Вчера в 22.22. Что сейчас делают инквизиторы, если не могут изгнать элементаля из ведьмы? Раньше — сжигали, или отрубали голову.
— Забирают в Орден и проводят обряды, пока не изгонят. О перворожденных у нас еще не слышали.
— Это хорошо. Значит, если понадобится, то приду и заберу на время Вельку. Потом заберем малыша. Скажи им, скажи Ордену, что родился малыш с великой перворожденной Силой в 22.22. Найди его, Володечка, умоляю тебя! Найди его раньше Князя!
— Я найду его и без Ордена. Обещаю.
Нам повезло. Младенец родился в соседнем городе. Да еще отказник. Уж не знаю, сколько заплатил администрации Владимир, но ему и его жене разрешили сразу удочерить брошенную малышку. Однако, зачем–то обязательно понадобилось присутствие жены и ее личная подпись. Владимир, конечно же, приехал ко мне. И выбора мне не оставил. Отнес на руках в машину прямо в пижаме и в халате. Словно в насмешку — в белых. Потом разбудил кого–надо и к утру я уже была его женой. И мы поехали на его Маверике в другой город, удочерять урожденного хранителя перворожденного Вельки. Выходила из роддома я вся в белом. Белой пижаме, белом халате, белом гипсе, и с охапкой белых лилий, подаренных администрацией. Все вокруг завидовали маленькой девчушке, от которой отказалась мать. Но которую чуть ли не по волшебству забрала себе странная богатая пара.
Собственного малыша мне оставалось носить еще 2 месяца. Но сказавшиеся треволнения не стали дожидаться этих сроков и воды отошли прямо в Маверике. Хозяина Форда это не испугало. Он принимал роды не только у кошек и собак, но и у более крупных животных. Его испугал срок. Но я смотрела на него такими щенячьими глазами, полными надежды и слез, что его руки перестали дрожать. Он стал суров и собран:
— Ребенок родится живым, здоровым и крепким. Обещаю.
И когда тот родился, меня покинул элементаль Огня и дурнота на экзорцистов. Я больше не чувствовала тошноты в присутствии Владимира. Наш сын был полуинквизитор–полухранитель. И чувствовать к нему я могла только одно чувство — любовь. Теперь меня ждало выздоровление ноги и Алтай.
— Знаешь, — сказал Владимир, — теперь, когда вас так много, вы определенно должны переехать в мой особняк.
И в первый же день в особняке, несмотря на больную ногу, мы занялись волшебным одуряющим актом любви, которому уже не мешала никакая дурнота.
— У тебя обязательно будет другая свадьба, любимая. Самая лучшая из свадеб, — шептал мне Владимир.
А я обнимала его нежно и крепко. И целовала–целовала–целовала так, как будто он последний мужчина на земле. Я ему так и не сказала, кто будет принесен в жертву, чтобы вернуть перворожденных элементалей Земле. Я очень любила его сейчас, и была очень счастлива. О плохом думать совсем не хотелось.
12
На Алтай мы решились ехать только через два года. За это время нас приняли в Орден Инквизиции. В основном из–за Серафима, мы назвали так нашего с Володей сына. Потому что это имя означает Огненный. Он прекрасно управлялся и с очищением верой, и с огненным элементалем. И ни одна сила не конфликтовала с другой. Более того, без всякого экзорцизма он лишал огненных ведьм сил. Мы с дочкой, Анилой, тоже можем забирать силы своих элементалей у других ведьм. Имя дочки означает Воздух, Ветер. Она не была нам родной по крови и ей становилось плохо в присутствии инквизиторов. Она еще не нашла своего кармического преследователя, и слава богу. Но когда ее элементаль вернется Земле, дурнота пройдет. Памятуя о свой ноге, я запретила Вельке учить Анилу летать. Но иногда, они все равно летали. Низко–низко над землей. И девочке это нравилось. Однако, скоро дети расстанутся с элементалями навсегда. И всё забудут, как сказку. Хорошо, что они только дети. О жертве Владимиру я так и не сказала. На Алтай мы приехали весной. Санаторий «Транссиб» в Алтайском крае на курорте Белокуриха был центром курортной зоны. Тишина, покой и роскошь. Двухэтажный корпус, лечебно–оздоровительный центр, бассейн, тренажерный и бильярдный зал, сауна с комнатой отдыха, каминный зал, зимний сад, зоны игр и отдыха. Питание 3‑х разовое в престижной столовой. Мы сняли там два сообщающихся люкса. Собственно, самый дорогущий санаторий на Белокурихе. Но только туда нас пустили с Масей, после того как Володя поговорил с управляющим.