На сей раз старик воспользовался проверенной тактикой, которую в свое время подсказал Данила. Хозяин леса не стал оправдываться, а тихо стоял с поникшей головой, выслушивая нападки старушки.
В результате ее запала хватило всего на час, потом наступило примирение и посыпались почти ласковые упреки.
– Дык всего же не охватишь, прелестница. Кто ж ведал, что аспиды иноземные вздумают эльфийскую магию задействовать?
– Но ты же уразумел, что с твоей птичкой стряслось неладное?
– Иногда и не такое бывает. Но я все едино виновен, прелестница, мог ведь и проверить – ан нет, не догадался.
– То-то и оно! Хорошо хоть, что я на тебя не понадеялась. А то бы эти чужаки шишколобые опять какую-нибудь погань на лес напустили.
Кикимора на сей раз пеняла лешему не столько за порученца, а за то, что он в который раз проворонил в своем лесу эльфов.
– Так оно и есть, прелестница, без тебя как без рук. Все выискивал деяния того чужака, что меня в сетку заманил, заодно порученцу помогать силился, а оно надо было одним делом себя занять.
– Завсегда надобно важное выделить. – Старушка подняла корявый палец кверху. – Ну да ладно! Чужаков из лесу выгнали, можно и отдохнуть. Садись.
Кикимора, получив в пользование болотный источник, не стала переселяться на тот остров, где он находился. Ежедневно к нему наведывалась, но гостей принимала на прежнем месте. Она опасалась даже лешего подпускать близко, вдруг тот придется не по душе силе неведомой или, наоборот, понравится.
А здесь был ее излюбленный пень, проторенные дорожки к лесу, опять же фонтанчики, русалки, духи… Все было привязано к этому месту. Так зачем менять хорошее на лучшее, если это лучшее она старалась никому не показывать?
– Отдохнуть от дел тяжких завсегда ладно, – произнес леший, усаживаясь на второй пенек. – А скажи, прелестница, когда мы твой день рождения отпразднуем? Подарок вроде даден, и достойный.
– Что правда, то правда, – согласилась старушка. – Собиралась устроить праздник сразу, как злыдню со своих земель прогнала, да недосуг было. То эльфы безобразничают, то за твоим порученцем надо было приглядывать…
– То моя вина, – тяжело вздохнул леший.
– А нынче вроде и дел нет, почему бы и не попировать?
Бабка хлопнула в ладоши, и перед ней объявился дух. Сгусток зеленоватого тумана очень походил на раскормленного мужичка.
– Дуй за русалками, пущай хороводы водят, я гулять изволю.
В честь праздника кикимора решила показать обретенное могущество в полной мере, поэтому вокруг острова плясали не только русалки. Леший увидал и огромных змей, тело коих переливалось разными цветами, и больших тритонов, и лягушек-великанов, умеющих прыгать на пару десятков шагов…
Опять же, настойка – не без помощи источника – нынче искрилась и стала настолько ядреной, что леший едва собственный язык не проглотил.
– В такие часы, прелестница, – мечтательно произнес он, – у меня возникает желание тоже перебраться к тебе на болото. Красиво здесь.
Она вообще-то ожидала несколько иной реакции на демонстрацию своего могущества, но пока и эта ее устроила.
– Так ведь стараюсь уют создавать. И тебе приятно, и мне славно. О, а вот и мой лазутчик пожаловал. – Она увидела комара, которого отправила с выжившим эльфом.
– Это кто таков? – лениво приподнял голову леший, который к тому времени уже возлежал на траве.
– Комарик.
– Ого, а чего он у тебя размером с ворону?!
– Не мешай, – отмахнулась старушка, – дай послушать новости.
Через пару минут она заговорила снова:
– Вот и ладно. Хоть на время шишколобые от наших краев отстанут.
– Чего там, прелестница? – спросил хозяин леса, в очередной раз отхлебнув искрящейся настойки.
– Вожак эльфов запретил своим посещать наши угодья. Здорово я их напугала.
– Видать, дошло до шишколобых, что им с нами не тягаться. Надо будет порученцу сказать.
– А еще они теперь ищут Густава и его людишек.
– И на кой они понадобились эльфам?
– Да кто же их, чужаков, разберет? Не смогли одного наказать – решили на другом отыграться, – не стала признаваться кикимора. – Нам до их замыслов дела нет, пущай себе друг дружку мутузят.
– И то верно, прелестница. Главное, чтобы ни те ни другие в наши угодья нос не совали. С днем рождения тебя!
– Мама у меня строгая, но добрая. Вот увидишь, ты ей обязательно понравишься. – Радим волновался.
Парень давно не был дома. Он все собирался перевезти и мать, и двоюродную сестру в Троицкое, где для него строился дом, однако постоянно что-то мешало. Вокруг завертелся такой круговорот, что он не имел ни одного свободного дня, а потом еще пришлось перебираться в Крашен.