— Всё равно останется дворнягой.
— А вот поспорим!
— Поспорим!
Взяли мы зверюгу за шиворот и бац! — в ведро. Зверюга ка-ак завизжит! А потом как выскочит из ведра — и наутёк. А брызги и грязь так и летят в разные стороны. Мы — за ней, она — в коридор, мы — в коридор, она — на кухню. А на кухне — только я хотел зверюгу схватить — она бух в ящик с золой. Для кошки был ящик.
Мокрая-то да в золу! Представляете?
Ну, что тут делать? То ли щенка мыть, то ли грязь подтирать, ну, что он наоставлял? Юра говорит: сначала щенка, я говорю: сначала грязь.
Спорим, а со щенка ещё больше натекает.
Сделали так: Юра в ведре свою зверюгу купает, я тряпкой грязь подтираю.
Ну, кое-как помыли щенка — так, самую малость — и потащили его к Юре. Я за задние лапы держу, Юра — за передние.
Чтобы не очень брыкался, не брызгал.
Возвращаюсь я домой — посреди комнаты стоит мама. Представляете?!
— Что ж, — говорит она, вот так, как я сейчас, спокойно и немножечко с усмешкой, — что ж, сегодня наблюдаются некоторые сдвиги. Сегодня и пол грязный, и вода в ведре грязная.
— Мама! —говорю. — Да я… — говорю.
А что дальше сказать — не знаю.
— Ничего не поделаешь, — отвечает мама. — Придётся самой мыть.
— Нет, мама! Я сам! Я же силу воли воспитываю!
— Что-то незаметно, — говорит она.
Рассердилась — и вымыла сама.
Вот и воспитывай тут силу воли!