Испарятся океаны.
Взломанная суша утонет в магме.
Вдобавок — смертельное излучение пронзит всё живое.
Всё стало известно. В том числе и имя виновника катастрофы.
И квадриллионы разумных существ вознесли свои проклятия на голову Киллайда Паркса. А также на головы его мучителей, проклиная за то, что раньше не уничтожили такого опасного отступника. Проклинали и со скрипом зубов грузили своих детей в космолёты. Потом взлетали со смертельными перегрузками и пытались умчаться как можно дальше от расширяющейся во все стороны вспышки.
А сам Паркс, став самым великим и сильным мемохарбом в истории своей цивилизации, переживал последние часы своего великого триумфа. А также и своего существования. Его не оставили в покое, хотя половина учёных с тюремщиками и разбежались по неведомым далям. Маленькая частичка сознания Киллайда со смехом и грандиозным удовлетворением продолжала наблюдать за своим обескровленным вместилищем. Ибо тело продолжали терзать, резать, жечь и пронзать током с ещё большим остервенением, чем раньше.
Но что это дало взбешенным мучителям?.. Да ничего… Их жизнь от этого не стала длинней. Их смерть от этого не стала гуманнее. И открытие каких-либо новых тайн — уже не имело никакого значения.
Потом пришёл все очищающий огонь…
И никого не стало!
И никто из пьетри не спасся.
4 глава
Киллайд Паркс тоже был уверен в собственной смерти. И совсем уж разочаровался в верности древних легенд. Сообразил: что даже спонтанное перемещение куда угодно, не спасёт. Ведь не факт, что существуют во Вселенной иные разумные, кроме пьетри. А раз своих всех уничтожил, то в кого вселяться-то?
Тьма вокруг сгустилась и стала в виде беспросветного сгустка космической материи. И мысли исчезли напрочь.
Поэтому Киллайд, когда почувствовал сильную боль в затылке, немало удивился:
«Чем это меня так укололи? Сволочи! И как смогли?! — ведь всё его прежнее тело одномоментно развоплотилось на атомы, когда вал свирепствующей плазмы добрался до его родной планеты. — Или это остаточные боли? Фантомные?..»
Опять кольнуло, но уже сильней. Из-за этого Паркс дёрнулся и с изумлением осознал, прочувствовал своё остальное тело. Шевельнул пальцами рук, затем — ног. Затем дёрнулась щека и чуть сдвинулась челюсть. И напоследок лёгкие выдавили из себя протяжный стон.
«Бешенные созвездия! — мысленно возопил Киллайд. — Моё сознание не погибло?! Я в чьём-то теле?! И тело вполне нормальное?.. А-а-а-а! Легенда оказалась правдой!..»
Но, не смотря на бурные потоки радости, которые словно разгоняли застывшую кровь, управление членами и конечностями налаживалось с огромным трудом. То ли плоть оказалась замёрзшей, то ли слишком долго отлежалась в неудобной позе, то ли оказалось сильно повреждена ранами, голодом, или недостатком кислорода. Ну и глаза никак не удавалось открыть, словно они чем-то плотно заклеены. Или завязаны?
Тем не менее, пусть медленно, с огромными усилиями, но удалось ощутить всё тело целиком. Оно лежало на животе, уткнувшись лбом в нечто мягкое, слегка тёплое, но при этом страшно вонючее. Веки тоже упирались в это нечто, ещё и приклеившись к нему чем-то ссохшимся и застывшим. Хорошо хоть вокруг рта оставалось свободное пространство, дающее доступ воздуху. Иначе тело давно задохнулось бы.
Боль в затылке значительно уменьшилась, словно там дохнули облачком специальной заморозки. Неужели стала действовать регенерация?
И самое важное — возродился слух. С его помощью пришла дельная подсказка: лучше пока вообще не шевелиться, а попытаться вначале разобраться в окружающей обстановке. Уж слишком она, если судить по звукам, вырисовывалась непростая. Где-то недалеко стреляли время от времени. Слышались крики и стоны, словно кого-то пытали. Звучали удары и громкие ругательства. Гудели моторы нескольких устройств. Долетали некие странные резкие сигналы. Кто-то многочисленный громко топал, пыхтел, пробегая недалеко в разные стороны.
«Явно не на курорт попал! — озадачился последний представитель цивилизации пьетри. — Зато не к дикарям, раз гудят моторы и слышатся выстрелы. Что, как бы и радует, но…»