Киллайд мысленно чертыхнулся:
«Вот уж ведьма малолетняя! Всё подмечает. И как теперь выкручиваться?.. Только напирая на обстоятельства! Для достижения цели — все средства хороши. И вообще: наглость — наше всё!» — поэтому вслух стал перечислять самое очевидное:
— Настюха! А ты сама сообрази, при каких ситуациях люди меняются кардинально. Меня вчера вечером чуть не убили, а это, вкупе с тяжёлым сотрясением мозга — тот ещё сдвиг в сознании. Ещё: мать на глазах убили. Отца, скорей всего, тоже нет в живых. Родного дома нет, сам в бегах, только ты у меня и осталась… Тут поневоле заговоришь как старый, проживший сто лет дедушка. Так что делай выводы…
— Мм? — она многозначительно посмотрела на руку парня, которая вновь обнимала её за плечо. — Раньше ты глянуть боялся на эту свою…
— Хм! Больше притворялся! — разыгрывал из себя отчаянного парня, обживающийся в нём старый и циничный мемохарб. — И в данный момент могу признаться в том, о чём раньше и заикнуться не посмел бы. А именно: на других девчонок я посматривал специально, чтобы только ты не догадалась о моих самых глубоких симпатиях к …тебе! Да! Не смотри на меня так! Можно сказать, что я с самого детства в тебя влюблён и всю жизнь мечтал тебя обнять, поцеловать…
Настя уставилась на него круглыми глазами, явно пребывая в каком-то шоке от подобного признания. Кажется, даже дышать перестала. Потом с трудом сглотнула и призналась осипшим голосом:
— А ты мне тоже всегда нравился…
На эти слова, крайне практичный, ищущий во всём выгоду Паркс, мысленно потёр ладонями:
«Вообще замечательно! При таких отношениях девочка станет совершенно послушной и покладистой. Мечта поэта, как говорят в здешнем мире. А когда на новом месте обживёмся, то рядом всегда будет надёжная помощница, неглупая соратница и вполне симпатичная партнёрша. То есть, спермотоксикоз этому телу не станет мешать в самоусовершенствовании. Теперь только и надо, что не отпугнуть малышку и заманить какими-нибудь перспективами. Знать бы ещё, какими именно?..»
Знаний на эту тему в памяти Шульги явно не хватало:
— И цветы я тебе буду дарить. И в кино водить. И в ресторанах заказывать самые лучшие блюда…
Но кажется этого хватило, потому что глаза подруги блеснули:
— Как в кино?! — она чуть не задохнулась от восторга.
— Хм? — коротко задумался Киллайд, вспоминая сценки из здешних кинофильмов. И снисходительно фыркнул, припомнив героиню, которая заказывала в ресторане много стаканов чая. После чего заверил: — Лучше! Как в самой шикарной и удивительной сказке.
Кажется, перебрал. Потом что в этой стране мало кто верил в сказку, а большинство — вообще не знали, что это такое. Вот и Бельских не знала, ибо сразу вернулась в серую действительность:
— Сань, ты мечтатель!.. Чтобы ходить в рестораны, надо иметь много, очень много денег.
— Найдём!
— И ничего не бояться. Ведь могут и спросить: а откуда у вас столько денег?
— Заработаем. И предъявим доказательства. Ведь та же Любовь Орлова ест только в ресторанах, и никто ей претензий не предъявляет?
— Так, то — Орлова!
— Или та же Марлен Дитрих — ездит только на шикарных авто.
— Хм! Так, то вообще проклятые капиталисты жируют.
— Ничего! Может и в нашей стране, начнут такие же выпускать машины? И каждый рабочий их сможет купить и пользоваться? В той же «Правде» о таком писали, помнишь?
Несмотря на свою идейность, комсомолка Бельских тяжело вздохнула и со скепсисом обвела взглядом окружающую их обстановку:
— Сань, ты о чём?
В самом деле, реальность жестоко ломала любые намёки о сказочной жизни, которую показывали в американском кино. Люди голодали, ходили в обносках или в застиранной форме, жили скученно в коммуналках или в бараках, разделенных перегородками на узкие кельи. Какое уж тут может быть шикарное авто? Да ещё и у простого рабочего? Только трофейные машины, прихваченные самыми расторопными победителями в недавней войне, бороздили необъятные просторы громадной страны. При этом считались немалой роскошью. И, опять-таки, являясь при этом объектом жёлчной зависти со стороны всяких властных отщепенцев, которым ничего такого не досталось. Что являлось дополнительной причиной кляуз, доносов, арестов, изломанных судеб и тюремных заключений.
Кошмарные парадоксы здешней действительности.
От их осознания, только и оставалось, что чесать в затылке. Или плакать. Или повеситься от отчаяния. Или что-то менять, вопреки всему.
От этих тяжких дум, застывшую парочку заставил вздрогнуть звук резко проворачивающегося ключа в замке. По истечению двух часов своего отсутствия, прибыл дядя Эдик. Причём не с пустыми руками, а с полным мешком продуктов, которые в данное время могли стать причиной смертоубийства.