Открытая дверь и третье тело улетает в проносящуюся мимо темень. Дверь на ключ, реквизированный ещё в каптёрке Гарика Каргезяна и сейчас пригодившийся как нельзя кстати. И бегом в купе, с одним из чемоданов. Осунувшегося главаря — пока на койку мордой к стенке и прикрыть одеялом. Стилет — не вынимать, чтобы кровью ничего не запачкать.
И бегом, бегом, бегом… но очень тихо, на цыпочках, переносить вещи на законные места, согласно купленным билетам. В то же время и поезд стал замедляться, то ли просто так полагалось на том участке, то ли к очередной станции подъезжал.
Закрыв дверь купе, уже будучи мокрым от пота, до трусов, как говорится, Киллайд первым делом обыскал труп главаря. Вытащил у него всё, начиная от оружия и заканчивая мелкими монетами. Потом уложил того опять мордой к стенке на нижнюю полку, на бок, так, чтобы ручка стилета легла на подушку, и оказалась прикрыта рукой трупа. Остальное тело прикрыл простынёй. Получилось вполне естественно, словно человек спит. Если не присматриваться и не включать яркий свет.
Напоследок парень сгрёб со стола закуску вместе с колбасой и картами в газету и запихнул в проём у окна. Туда же встала недопитая бутылка, к нескольким порожним. Вроде как успел. Оглядывая напоследок дело рук своих, снял мокрую рубашку, оставаясь только в майке, уселся на соседнюю койку и постарался отдышаться. Несмотря на возросшую для этого тела силу, перегрузки получились запредельные. И сейчас все мышцы ныли, болели, казались порванными.
Поезд так и не остановился, полз километра два, а потом опять стал набирать скорость на очередном перегоне. Зато появились отличные поводы и причины для нормальной легализации. Ну и Анастасию следовало «возвращать в семью», нечего ей со всякими престарелыми проводниками тесниться в половинном купе.
По часам — пять утра. Народ наконец-то угомонился, хождения прекратились. Или так совпало? И просто повезло? Но выглядывая в коридор, мемохарб никого так и не заметил. И не услышал. В других купе тоже угомонились, вагон очистился от табачного дыма.
Сел у открытой двери, посматривая в коридор и быстренько пролистывая документы, принадлежавшие некогда трупу:
«Ага! Яков Сергеевич Карский… Родился… Прописан… Ну, остальное мне и не важно! Для знакомства и имени хватит».
Ещё немножко выждал, упорядочивая расположение многочисленного своего багажа, и прикрывая совсем небольшое приданое, оставшееся после «вышедших» уркаганов. Поправил за плечо застывающий труп, чтобы он лежал более естественно. Да и поспешил к проводнику.
Дверь в его жилище оказалась заперта наглухо. Пришлось стучать. Вначале тихо, затем громче, напоследок — ногой, всё больше заводясь и нервничая. Ну и сам голос подал, выкрикнув:
— Настя?! Ты там?
Дверь рывком отворилась, и босая Бельских чуть не бросилась на грудь к парню, облегчённо шепча:
— Что же сразу не сказал, что это ты? Я так перепугалась! — помешал ей обняться пистолет, который она держала в руке на отлёте. — Подумала, что это те страшилы! Видела их, когда мимо купе проходили…
— Да, виноват. Не сообразил! — с неожиданным для себя облегчением, улыбнулся Киллайд. Почему-то он сильно порадовался, что с девушкой всё в порядке. — А ты что, одна? Где этот дядька?
— Так дядя Николай почти сразу ускользнул в вагон-ресторан. Сказал, что перегон длиннющий и ему надо плотно перекусить. Но не в самом ресторане, а у бригадира, в шестом. С собой две бутылки водки взял…
По всем приметам получалось, что проводник долго жить будет. Только начали о нём говорить, как и он со стороны тамбура ближнего нарисовался. Явно навеселе, глаза красные, перегар на три метра, плечами стенки подпирает. Но мозги у него работали, спровоцировав вполне уместный испуг:
— Ты чего бродишь здесь, парниша?! — зашипел он, почище паровоза. — Сиди на своих вещах и не рыпайся! А ты, милая, почему осмелилась открыться?
— Так я её как раз пришёл в наше купе забирать, — прозвучал спокойный ответ от парня.
— Как забирать? — занервничал мужик, стараясь мимо Александра просмотреть корридор вагона.
— Да очень просто: дядя Яша разрешил нам на свои места устраиваться.
— Как разрешил?
— Да нормально. Когда своих товарищей провожал. Те сошли, когда поезд шёл на медленной скорости. Меня увидел, поспрашивал, да и разрешил. Сказал: всё равно ему тоже скоро выходить.
Недоумевающий проводник попытался протиснуться мимо парня, но тот ему не дал, идя впереди и шёпотом давая объяснения: — И не шумите, пожалуйста! Дядя Яша сказал, что голову свернёт тому, кто его разбудит. Сильно устал… да и пьян изрядно.